Отвечая на подобный упрёк на пресс-конференции в Стокгольме в декабре 1957 г., Альбер Камю произнёс ставшую широко известной фразу: «Я верю в справедливость, но я стал бы защищать свою мать даже вопреки справедливости». По его убеждению, та справедливость, ради которой, например, алжирские борцы за независимость совершали террористические акты против мирного населения – это морально ущербная справедливость, и ей следует предпочесть кажущуюся «несправедливость» любви: «Любовь несправедлива, но одной справедливости недостаточно». Идею любви к каждому конкретному человеку и уважения его прав Альбер Камю кладёт в основу своей политической этики. Любые государства, социальные и общественные институты, группы людей не могут рассматривать человека как средство для достижения своих целей; напротив, это они суть средства для того, чтобы человеческая личность могла достичь своей цели. Эта цель – полное раскрытие экзистенциальных и духовных возможностей, заложенных в человеческом существовании, важнейшей из которых является возможность свободы. Тоталитарное насилие есть предельная форма несправедливости, т.к. оно имеет целью «не только разрушение личности, но и уничтожение заложенных в ней возможностей, таких, как способность к мышлению, тяга к единению, призыв к абсолютной любви». Таким образом, в поздний период жизни Альбер Камю приходит к представлению об определённой иерархии фундаментальных ценностей: главенствующее место в ней занимают любовь к человеку и признание ценности каждой человеческой жизни, которые предполагают отказ от любого рода насилия. Свобода и справедливость как нравственные и политические идеалы должны быть подчинены этой любви; именно в силу этого Альбер Камю отвергал как индивидуалистическое стремление к реализации собственной свободы любой ценой, так и такую общественно-политическую борьбу за свободу и справедливость, которая приводит к гибели невинных людей и увеличению насилия. Зло не побеждается злом, а насилие не преодолевается насилием – таков итог нравственных размышлений Альбера Камю. Этот его вывод близок христианской этике, но в существенных чертах отличается от неё: любовь к человеку не связана у Альбера Камю с любовью к Богу и с признанием высшего, выходящего за пределы земной жизни смысла человеческого существования. В отличие от этики христианства, его этика, предписывая делать добро и любить человека, не даёт никаких оснований для выбора такого поведения и никакой надежды на то, что подобный этический выбор может что-либо улучшить в положении конкретного человека или человеческого сообщества.