Поэтому перипатетики обычно называют таких существ индивидами. Церковное же учение назвало их ипостасями, поскольку в них род и вид получают существование, ибо, хотя живое существо, например, хотя бы человек, из которых первое есть родовое понятие, а второе – видовое, имеют собственное определение бытия, однако они получают существование только в индивидах, т.е. в Петре и Павле: вне их они не существуют». Отождествление понятия «индивид» с понятиями «ипостась» и «лицо» нашло отражение в тринитарном богословии восточных церковных писателей. Так, в приписывавшемся Александрийскому архиепископу Кириллу трактате «О Троице» говорится: «...Мы исповедуем в Божестве одну сущность, одну природу, одну форму, но три индивида, три ипостаси, три лица, познаваемых по соответствующим характерным особенностям, то есть собственным свойствам». Согласно Иоанну Дамаскину, применительно к Святой Троице, как и в других случаях, «ипостась обозначает индивид, т.е. Отца, Сына, Святого Духа...». Наконец, понятие «индивид» употреблялось некоторыми восточными церковными писателями применительно к Иисусу Христу. Так, Нисский епископ Григорий, рассуждая о таинстве Воплощения, задавался вопросом: «Естество человеческое мало и ограниченно, а Божество беспредельно – как же беспредельное может быть объято индивидом?» – и отвечал на это, что «Божество, хотя и было в человеке, не подлежало никакому ограничению». Позднее термин «индивид» использовался Иоанном Дамаскином при рассмотрении вопроса о том, в каком смысле говорится о восприятии Богом Словом человеческой природы: «Бог Слово, воплотившись, не воспринял человеческой природы, усматриваемой одним только умозрением... или усматриваемой в виде..., но (воспринял) ту (природу), которая есть в индивиде и которая тождественна виду..., однако не такую, которая бы существовала сама по себе, вначале стала индивидом и таковой была бы Им воспринята, но (Он воспринял природу), осуществившуюся в Его ипостаси». В латинской богословской традиции понятие «индивидуальность» употреблялось уже на рубеже II и III вв. Тертуллианом, однако по большей части в техническом смысле неразделимости и неотделимости чего-либо. Например, толкуя Молитву Господню (Отче наш), Тертуллиан писал: «...Испрашивая хлеб насущный, мы просим вечного пребывания во Христе и неотделимости (individuitatem) от Его Тела». В сходном значении Тертуллиан употреблял понятие «неделимость» и при рассмотрении троичной проблематики, говоря о том, что Сын «неотделим и неразделим (individuum et inseparatum) от Отца». У Карфагенского епископа Киприана имеющее такой же смысл понятие «неделимость» нередко употреблялось по отношению к церкви, которая есть «единство неразделяемого и неделимого (inseparabilis atque individuae) дома».