Иларион ответил на рецензию, тогда ещё не опубликованную, в приложении ко второму изданию книги (1910 г.). Не соглашаясь с критикой инока Хрисанфа, Иларион писал: «Имя Иисус так же вечно, как и само Божество. Оно не тогда появилось своим бытием в человечестве, когда Архангел принёс его с Неба…, а пребывало прежде лет вечных, прежде всякого тварного бытия, всё равно как и имя Его Сын Божий, в пучинах Божественного присносущества, в превечном Совете Триипостасного Божества... Имя Иисус, будучи вечно, как вечен Бог, явилось на Земле в лице Спасителя мира... Итак, ради того, что имя Иисус явилось во времени, будучи вечно Своим бытием, оно ни в каком случае не должно быть мыслимо меньшим в сравнении со всеми прочими именами, принадлежащими Сыну Божию». Иларион говорит о том, что всё относящееся к Божеству во Христе может быть отнесено и к Его человечеству, а потому и имя Иисус можно считать именем Божьим и Богом: «В Божестве ничего нет большего или меньшего, но всё едино: и величие, и честь, и слава, достопоклоняемость и совершенство. Печать беспредельности лежит на всех Его свойствах, силах и действиях. Он велик во всём – великом и малом, всегда одинаков, неизменяем. Сын Божий и Сын Человеческий (Иисус Христос) – оба сии понятия одинаково относятся к единому лицу, и суть равного достоинства... Точно в таком же разуме и имя Иисус мы называем Богом, и приписываем ему все Божии совершенства, качества и свойства, когда имеем его неотдельным от Самого Единородного, но едино с Ним». В ответе на рецензию Хрисанфа Иларион развивает учение о связи между именем предмета и самим предметом. Используется пример стакана: «Назовите его другим именем, он уже не будет стаканом. Видите ли, как имя лежит в самой сущности предмета и сливается воедино с ним; и отделить его невозможно без того, чтобы не изменялось понятие о предмете». Эта теория взаимозависимости предмета и имени не укладывается в русло патристической традиции. Так, например, Григорий Палама (вслед за Григорием Нисским) утверждал, что «предметы суть причины имён, а не имена – причины предметов», но у Илариона получается, что имя есть причина предмета: меняется имя – меняется и понятие о предмете. Иларион настаивает на преимуществе религиозного, мистического опыта перед всяким рациональным познанием. «Догмат» о присутствии Христа в священном имени Иисус познаётся, по его мнению, не разумом, но внутренним сердечным чувством: «Чтобы ощутить присутствие Сына Божия в Его пресвятейшем имени «Иисус Христос», для этого требуются не умственные доказательства, а внутренний опыт, духовная жизнь и, главное, – вера».