Обвинения в грубости, которые зачастую предъявляют Джакопоне, возможно, исходят, прежде всего, из констатации сухости и резкости формы его произведений, частично достигаемой преднамеренно, частично получаемой несознательно. Одним из наиболее очевидных аспектов мистической поэзии Джакопоне является избыточность выражений. Исследователям порой кажется, что полнота и чувственная жёсткость разрушают общие преграды для выражения и целиком обрушиваются в крике, восклицании, повторах, в ярких образах. Отсутствие чувства меры, как в смысле равновесия в сочинении, так и в смысле спокойствия и ясности выражений, т.е. избыток очищенного и усмирённого чувства – вот существенные недостатки Джакопоне да Тоди. И именно за них его порой осуждали как несостоявшегося поэта, но, тем не менее, не без заинтересованности, которую обычно вызывает его неординарная личность и истинная ценность, которой обладает его экспрессия. То же глубокое начало имеют и различные противоречивые аспекты, которые представляет поэзия Джакопоне, и именно за это взаимопроникновение достоинств и недостатков его поэзия оставляет читателя смущенным. Поэтому произведения Джакопоне так по-разному оценивается: избыточность – это качество отрицательное и вместе с тем положительное, это своего рода знак так и не достигнутого художественного равновесия, нехватки формального бичевание, но в то же время – это знак редкого богатства чувств («Amor de caritate, perche m’hai si ferito?», «Sopr’onne lengua Amore, bonta senza figura»). Неистовство выражения, перенятыея из простонародного языка свобода и натуралистичность, чувственная искренность – это феномен, который, несмотря на то, что повторяется во всех мистических произведениях, приобретает в каждом из них особый характер. У Джакопоне порыв преобладает над собственным томлением, это смешение разных чувств настроений. Чувственный и яркий язык некоторых лауд приводит исследователей в область метафоры, которая является в этом случае средством для выражения невыразимого: «Любовь, любовь, что меня так ранила, ничего другого кроме слова любовь не могу кричать; любовь, любовь, я с тобой соединён, ничего другого не могу сделать, как только обнять тебя…» Именно метафора зачастую позволяет читателю уловить нечто большее, скрытое за материальным выражением – сложную палитру чувств. Такие чувства проявляются иногда словно внезапные вспышки, которые мгновенно гаснут, но при этом им удаётся победить инерцию словесной материи. В лаудах Джакопоне борется с метафоричностью выражения как с неким препятствием: вначале речь освещается, затем становится приглушённой, теряет свою силу и утомлённо возвращаются к привычному состоянию, так и не сумев проникнуть в его сущность. Это выражения, соединяющие сомнения с истиной, которую поэт не всегда с точностью улавливает. Зачастую язык остаётся неясным и искажённым, поэзия может идти вперёд только на основе отрицаний или на основе антитезы. Неясность языка и философская терминология являются доказательством необходимой мучительной борьбы, в которой Джакопоне пытается найти способ выражение, таких сложных и редких, что кажется, будто для них невозможно вовсе подыскать соответствующую словесную оболочку; это чувства возвышенности, такой воздушной и далёкой от общего опыта, что слова кажутся слишком тяжёлыми и недостаточными, чтобы её выразить.