Столь радикальную перемену государственно-церковных отношений нельзя объяснить лишь напряженной внутриполитической обстановкой в стране. Решающее значение имело нарастание западноевропейского идеологического и культурного влияния. Своими реформами Петр I стремился обеспечить успех противодействия России военно-политическим вызовам Запада за счет западных же культурных и организационных средств. К их числу следует отнести и церковную реформу, чьи доктринальные истоки берут свое начало в церковно-политической идеологии Реформации XVI в.

Восходящий к ее главному идеологу Мартину Лютеру тезис об оправдании одной верой без посредничества духовенства предопределил десакрализацию Церкви. Она стала мыслиться уже не в качестве мистического Богочеловеческого единства, а как земное учреждение, организующее религиозную жизнь народа на определенной территории и находящееся в ведении светского правителя. Так возник принцип территориализма церковно-государственных отношений, впервые воплотившийся в практике германских государств XVI–XVII вв.

Правители, перешедшие на сторону Реформации, приобрели прерогативы «земельных епископов». Епископская власть в данном случае оказывалась сугубо административной, поскольку епископ не являлся носителем так называемой «благодати священства», полученной благодаря апостольскому преемству иерархии, а был всего лишь надзирателем за состоянием церковных дел. Данное положение гласит: «Чья страна, того и вера». Его нередко можно услышать и сегодня.

Церковный «территориализм» полностью соответствовал утвердившейся на рубеже европейского Нового времени доктрине естественного права, согласно которой государственная власть выступает в качестве самодостаточного носителя «общего блага». Вследствие этого она включает в свое ведение все сферы народной жизни вплоть до религиозной. Именно такого рода идеал вдохновлял Петра в его стремлении внедрить в России регулярное государство, чем и объясняется столь кардинальная перемена самоопределения светской власти относительно Церкви.

Петровская реформа, поставившая церковное управление в строгую подчиненность светской власти, явилась своеобразным переносом на российскую почву отдельных элементов протестантской государственной церковности, сложившейся в германских княжествах. Личная религиозность Петра и его приближенных, попавших под сильное влияние западной секулярной (мирской) культуры и протестантских церковно-политических идей, не включала в себя мистического восприятия Церкви. Так называемый «духовный чин» рассматривался ими лишь с точки зрения государственной пользы. Однако европейский опыт не был механически перенесен на русскую почву. Со всей очевидностью Петр признавал невозможность применения в России теократически-светского режима (наподобие Священной Римской империи с ее князьями-архиепископами), равно как и поставления православия в положение «дешевой Церкви» наподобие протестантской.