Отвечая на известие о кончине старца, архимандрит Игнатий (Брянчанинов) писал: «Душа моя исполнилась печали – и как ни вспомяну о нём, – каждый раз обильная печаль изливается в моё сердце. Точно как вы пишете, он имел обо мне особеннейшее расположение и любовь, следствие коих постоянно в себе ощущаю: отклонясь телесно, я не отклонился в противное мудрование, но многие его изречения остались у меня в памяти и доселе меня руководствуют, особливо произнесённые в Свирском монастыре». Историк церкви Иван Михайлович Концевич называл Льва «первым старцем в Оптиной», протоиерей Сергей Иванович Четвериков, сравнивая становление старчества в Оптиной пустыни с временами года, соотнёс с весной служение преподобных Авраамия, Моисея, Антония и Льва. 26 июля 1996 г. Лев был прославлен в Соборе Оптинских старцев в лике местночтимых святых, на архиерейском юбилейном Соборе 13–16 августа 2000 г. – общецерковно. 9 июля 1998 г. обретены его мощи и торжественно перенесены в храм в честь Владимирской иконы Божьей Матери. Материалы к жизнеописанию Льва стали собирать сразу после его кончины. Пожелание составить жизнеописание старца выразил епископ Калужский Николай (Соколов). Хотя при жизни Льва между ними происходили недоразумения, связанные с ложными наветами недоброжелателей и непониманием сути старческого окормления, Николай (Соколов) понимал всю важность такого издания. В 1845 г. в журнале «Маяк» был опубликован отрывок рукописи «Жизнь и подвиги Оптиной пустыни старца иеромонаха Леонида», подготовленный о. Порфирием (Григоровым). В статье содержались «Вопросы ученика и ответы старца», вошедшие позднее во все жизнеописания Льва. С просьбой о составлении жизнеописания обратились к преподобному Макарию (Иванову), который по своему смирению отказался, о чём писал 24 мая 1845 г.: «...Я нахожу себя к этому предприятию слабым и недостойным, не имею источников. Может быть, найдутся люди, кои и соберут историю жизни его на пользу другим; а я довольствуюсь тем, что чту память его, помня его отеческую любовь ко всем и ко мне, убогому; уповая, что он удостоился получить милость Божию и там молит за нас, грешных, Господа. Питаясь сею надеждою, остаюсь мирным; также и прочие знающие его ведят и жизнь его: а когда восхочет Господь, то подаст силу и разум, кому нужно писать жизнь его». Игумен Антоний (Бочков) пытался составить жизнеописание, но оставил только некоторые записки: «...Хотел во всей полноте описать жизнь старца, как её видел; но затруднился, так как старец действовал и выражался очень своеобразно, и даже полуюродствовал: видеть и понимать это было можно, а выразить на словах и вполне передать другим неудобно».