Хотя при работе были также использованы Вульгата, чешская Библия Мелантриха, «Библия руска» Франциска Скорины, а также ряд славянских текстов, члены острожского кружка декларировали следование греческому образцу. Септуагинта была признана ими наиболее правильным переводом Священного Писания, ближайшим как к еврейскому оригиналу, так и к славянскому переводу Библии. Особенно радикальной правке по греческому альдинскому изданию были подвергнуты книги из Геннадиевской Библии, переведённые с латыни: эти книги были либо вновь переведены с греческого (первая – вторая Паралипоменон, первая – вторая Маккавейские, Премудрости Соломона, главы 1–25, 46–51 пророка Иеремии), либо отредактированы по греческому источнику (первая, вторая Ездры, Неемии). Впервые в Острожской Библии появилась ещё одна ветхозаветная книга – третья Маккавейская, известная греческой и не известная латинской традиции. В наименьшей степени справе на уровне текста было подвергнуто Четвероевангелие: правка ограничилась удалением из Геннадиевской Библии лекционарного аппарата. Работа острожских редакторов была также нацелена на достижение лингвистической правильности. Перед создателями Геннадиевского свода стояла задача «фиксации наличного актуального текста Священного Писания в церковнославянском переводе» , а не его языковой нормализации. При подготовке Геннадиевской Библии не была проведена последовательная лингвистическая правка, язык этого кодекса представляет собой, по мнению исследователей, «довольно пёстрое наслоение разновременных переводов», сочетает некнижные формы («отклонения в сторону русского языка») с тенденцией к архаизации. Книгопечатание как новая форма копирования текста предъявляло особые требования к стандартизации языка, поэтому для редакторов Острожской Библии задача языковой нормализации была очень важна. Она решалась, во-первых, через ликвидацию немотивированной вариативности. Последовательная унификация составляет основное содержание редакторской работы на графико-орфографическом и грамматическом уровнях. Исправлены грамматические ошибки, допущенные в Геннадиевской Библии в отношении собственно книжных форм, не имевших аналогов в живом языке (вокатива, двойственного числа, простых претеритов, кратких действительных причастий и др.). На лексико-семантическом уровне справа заключалась в последовательном устранении латинизмов, попавших в Геннадиевскую Библию из Вульгаты, и некнижных лексем. После выхода в свет Острожская Библия получила значение языкового образца и определила дальнейшее развитие библейской книжной справы у православных славян. Этот свод стал основой всех последующих публикаций славянской Библии – Московской Библии 1663 г., Елизаветинской Библии 1751 г. Проведённой в Остроге книжной справой не был удовлетворён Львовский епископ Гедеон (Балабан), который замыслил самостоятельно издать «исправленную» славянскую Библию. С этой целью он попросил Александрийского патриарха Мелетия I Пигаса прислать греческую Библию, которая «чиста от блудов». Результатом книжной справы, осуществлённой под руководством епископа Гедеона (Балабана) в организованных им стрятинской и крылосской типографиях, стало издание ряда богослужебных книг, в частности, Служебника (1604 г.) и Требника (1606 г.), в предисловиях к которым указывалось, что книги «прилежно изследованы и исправлены по древним зводам и греческим последованиям». При подготовке книг в случае разночтений издатели либо следовали современным греческим текстам, либо выбирали вариант, который был широко принят на украинско-белорусских землях.