Это достигалось, с одной стороны, выверением славянских текстов по греческим подлинникам, с другой стороны – ориентацией на греческие языковые модели, что выразилось в использовании множества грамматических и лексических грецизмов. Характерной чертой языка преподобного Максима было последовательное употребление перфектных форм со связкой в соответствии с формами 2 лица единственного числа греческого аориста и имперфекта. Грекоориентированность данного употребления заключается в последовательном различении форм второго и третьего лица единственного числа простых прошедших времён в церковнославянском языке по образцу греческого языка. В соответствии с греческим текстом Максим Грек использовал полные и краткие формы прилагательных и причастий – греческая форма с артиклем передаётся полной славянской формой, форма без артикля – краткой. Правка на лексическом уровне также носит грекоориентированный характер, грецизмы вводятся преподобным Максимом как в основной текст, так и в качестве глосс. Иная лингвистическая установка (на «русификацию» церковнославянского языка) характерна для второго этапа филологической деятельности Максима Грека. В 1552 г. по просьбе своего ученика Нила (Курлятева) преподобный перевёл с греческого Псалтирь (Исторический музей, Российская национальная библиотека). Язык перевода отличается как от традиционной редакции Псалтири, так и от языка текстов, правленных и переведённых Максимом Греком в 1520 гг. Если в первый период своей деятельности Максим Грек объяснял ошибки в текстах недостаточным знанием переводчиками греческого языка, то во второй период он усматривал причину ошибок в плохом знании церковнославянского языка русского извода – «нашего», «руского» языка. Данная концепция книжной справы полемически направлена против сторонников и продолжателей идей митрополита Киприана. Это нашло выражение, в частности, в выборе источников при работе над переводом 1552 г. –Максим опирался на докиприановскую редакцию Псалтири. Взгляды преподобного на правильность церковнославянского языка изложены в предисловии к Псалтири 1552 г., составленном Нилом (Курлятевым), который так определяет достоинства нового перевода по сравнению с предшествующими, в том числе и с киприановским: «А прежнии переводницы нашего языка известно не знали, и они превели ино греческы, ово словенскы, и ино сербскы, и другая болгарскы, ихже не удовлишася преложити на рускы язык. А Киприан митрополит по-гречески гораздо не разумел и нашего языка доволно не знал же... И он мнился, что поправил псалмов по-нашему, а болши неразумие в них написал. В речех же и в словех все по-сербски написал... Сей переводчик (преподобный Максим)... добре ведал и знал наш язык... заньже отнюд нет речей по-сербскы или по-болгарскы, но все по нашему языку прямо з греческаго языка и без украшения». Правильность языка книжник в этот период связывает с устранением «чуждых», несвойственных «рускому» языку элементов, к которым относит маркированно книжные формы. Из вариантных форм церковнославянского языка преподобный Максим избирает те, которые объединяют его с русским, отказываясь таким образом от тех элементов, которые воспринимаются как специфически книжные.