Исследователи полагают, что в зависимости от ряда факторов, в том числе и личных литературных вкусов, «классические» преподаватели на первый план выдвигали содержание, «барочные» – форму. Анализируя структуру киевских курсов поэтики, Н.И. Петров выделяет в них общую и частную (прикладную) части. В первой излагались общие правила составления поэтических произведений, во второй (частной) – их виды, правила составления этих видов и приводились примеры. Первая часть была более неизменной и постоянной, между тем как во второй заметно развитие. Но даже в общей части киевские преподаватели нередко демонстрировали критический подход к излагаемому материалу. Одним из примеров исследователи называют интерпретацию высказывания Горация о необходимости для поэта соединять природное дарование с упорным трудом. В киевских поэтиках, например, в «Rosa inter spinas…» («Роза между шипами…»; прочитана в 1696/1697 учебном году), поэзия понимается как плод полученных благодаря прилежному учению навыков, а одарённость вообще не принимается во внимание. Автор курса поэтики «Cedrus Apollinis…» («Аполлоновый кедр…», 1702 г.) Иларион Ярошевицкий, основываясь на текстах Горация, предлагает слушателям четыре составляющие возникновения художественного текста. На первое место он ставит природное дарование, на второе – мастерство, т.е. указания и предписания, поэтические основы и правила, на третье – практику. Четвёртая составляющая – подражание, которое имеет большое значение как для ораторских, так и для поэтических способностей. Ещё одну трактовку мысли Горация предлагает в поэтике 1705 г. архиепископ Феофан (Прокопович). Он пишет о двух необходимых условиях становления поэта: поэтическом вымысле, или подражании, и ритме речи, основанном на определённых правилах, или стихотворном мастерстве. Иначе говоря, архиепископ Феофан (Прокопович), по мнению исследователей, развивает мысль Горация. И наконец, автор поэтики «Hortus poeticus...» («Сад поэтический...», 1736 г.) иеромонах Митрофан (Довгалевский) полностью поддерживает римского классика в том, что ни природные способности без знания поэтического искусства, ни искусство без природных способностей не могут создать поэта. Как видно, киевские дидаскалы по-разному интерпретировали высказывание Горация о значении природного дарования и труда в становлении поэта. Таким образом, исследователи вынуждены признать, что обвинения в преклонении перед античными образцами и в слепом копировании западных трактатов, нередко выдвигавшиеся в адрес профессоров Киево-Могилянской академии историками литературы в XIX – начале XX вв., не имеют достаточных оснований. Тем не менее, в киевских трактатах встречаются фрагменты, почти дословно повторяющие другие курсы или перефразирующие известные ранее высказывания. Профессора Киево-Могилянской академии были знакомы с итальянскими ренессансными поэтиками: «О поэтическом искусстве» Mарко Джироламо (Марка Иеронима) Виды (1527 г.), «Cемь книг поэтического искусства» Джулиан Чезаре (Юлия Цезаря) Скалиджеро (1561 г.) и др., а также с написанными на основе трактатов эпохи Возрождения пособиями, в том числе с академической поэтикой Якоба Понтана «Три книги поэтических наставлений» (1594 г.). Р. Лужны считает очевидным факт решающего влияния на киевские поэтики польских курсов, в частности, «Praecepta poetica» Матея Казимира Сарбевского.