Проблема присутствия искушений в жизни христиан, в особенности аскетов, обсуждалась в контексте полемики с мессалианством во второй половине IV – первой половине V вв. Центральное место в этой полемике занимали вопросы о преодолимости или непреодолимости зла в человеке, о том, насколько действенна благодать таинства крещения, а также о роли личных усилий христианина в деле его спасения. Основной идеей мессалианства, насколько исследователи могут об этом судить из отрывочных свидетельств об этой ереси, является то, что зло укоренено в естестве человека: «...Сообитает с человеком воипостасно сатана и во всём владычествует над ним», поэтому даже крещёный прежде дарования ему Богом состояния бесстрастия не может противостоять прилогам греха, следовательно, не может не грешить. Мессалиане пытались объяснить очевидное затруднение: почему после крещения помыслы обладают умом христианина? Бессилие перед злом они считали следствием грехопадения Адама и Евы. В Слове преподобного Марка Пустынника «О святом Крещении», составленном в виде беседы, вопрошающий называет «прилоги помыслов» первородным грехом. Это означало, что греховные помыслы, хаотически возникающие в душе человека, признавались грехом. По наблюдениям исследователя мессалианства И. Озера, это отождествление было исходным положением мессалианского понимания духовной брани. По мнению мессалиан, единственное, что может сделать человек для своего спасения, – это непрестанно молиться, взывая о помощи к Богу. Критикуя мессалианство, Марк Пустынник доказывал, что любое искушение преодолимо благодаря благодати крещения, которая возвращает человеку утраченную в грехопадении свободу выбора между добром и злом: «Он избавил нас Крещением от насильственного рабства, упразднив грех Крестом, и постановил заповеди свободы, пребывать же или не пребывать в заповедях попустил самовластной нашей воле». Душу всегда тревожат помыслы и приражения соблазнов, однако это ещё не грех. Грех начинается с внутреннего внимания и интереса к соблазняющим мыслям, образам или воспоминаниям и состоит в «сосложении ума» с ними. Грех совершён уже тогда, когда воля склонилась ко греху, однако до этого, сколь бы сильной ни была буря помыслов, душа остаётся чистой. «Самовластие» человека никогда не устраняется, и «приражение помысла» обнаруживает его. По выражению преподобного Марка Пустынника, после крещения человек, «где любит, там по своей воле и пребывает». Поэтому в подвижнической жизни важней всего произволение или внутреннее расположение сердца и воли, и никакое внешнее воздействие на волю подвижника не снимает с него ответственности за состояние собственной души.