Однако существуют и оригинальные прочтения: так, Г. Френкель полагал, что сутью аргумента является постулирование не физической отделённости тел, а возможности интеллектуального разделения любого объекта на два других объекта, между которыми всегда будет расстояние, достаточное для помещения в нём третьего объекта, пусть и сколь угодно малого. Зенону Элейскому приписываются ещё несколько аргументов против множества, в частности, передаваемый Платоном в диалоге «Парменид» аргумент о «подобном» и «неподобном», приводимый Аристотелем в трактате «О возникновении и уничтожении» аргумент «Исчерпывающее деление», однако первоначальное содержание этих рассуждений Зенона Элейского с трудом поддаётся реконструкции, и все попытки исследователей восстановить ход его аргументации имеют исключительно гипотетический характер. Помимо аргументов против движения и множества существуют упоминания и пересказы (различной степени точности) ещё двух аргументов Зенона Элейского. Так, ему приписывается «Парадокс места», наиболее точно передаваемый Иоанном Филопоном: «Если всякое сущее (существует) где-то, а место есть нечто (сущее), то и место будет в месте, второе – в третьем, и так до бесконечности». Из этого Зенон Элейский делал вывод, что вообще никакого места не существует. Аристотель, пытаясь решить этот парадокс, отмечал, что выражение «быть в чём-то» не обязательно указывает на пространственное пребывание, но может указывать на пребывание в смысле свойства или состояния. Однако это решение не действует в том случае, когда все вещи, о которых идёт речь, способны занимать место в пространственном смысле. Отмечая это, Э.У. Барнс предложил собственное решение апории: можно принять, что вещи существуют в месте, и места существуют в местах, если осознать, что места являются местами в том числе и для самих себя. Эта же мысль с большей очевидностью была сформулирована ещё Исааком Ньютоном: «Времена и пространства суть как бы места и для самих себя, и для прочих вещей». Весьма характерен для Зенона Элейского ещё один аргумент, сохранившийся в изложении Симпликия и получивший название «Просяное зерно». Этот парадокс представлен в виде диалога Зенона Элейского и софиста Протагора. Суть его в следующем: Зенон Элейский вынуждает собеседника признать, что одно просяное зерно или некая его часть при падении на землю не издают никакого звука. Однако большое количество зёрен издают звук. При этом как есть пропорция между одним зерном и многими зёрнами, так должна быть пропорция между звуком при падении одного зерна и звуком при падении многих зёрен. Значит, делает вывод Зенон Элейский, шумит и одно зерно, и даже одна десятитысячная часть зерна. Решение этого парадокса зависит от того, понимается ли «шум» как физическое или же как психологическое понятие. В первом случае аргументация Зенона Элейского верна – даже одно зерно производит соответствующее колебание в воздухе. Однако во втором случае, с учётом определённого порога восприятия человеческого слуха, «шум» одного зерна не может быть им уловлен. Вопрос о значении учения Зенона Элейского для древнегреческой философии и науки тесно связан с вопросом о том, против каких и чьих именно взглядов были направлены его апории.