Окружённая золотистым сиянием, торжественная и величественная шествует по облакам Мария, держа перед собой Младенца Иисуса. Слева и справа перед Ней преклоняют колени св. Сикст и св. Варвара. Симметричная, строго уравновешенная композиция, чёткость силуэта и монументальная обобщённость форм придают «Сикстинской мадонне» особенное величие. В этой картине Рафаэлю, может быть, в большей мере, чем где-либо, удалось сочетать жизненную правдивость образа с чертами идеального совершенства. Образ Мадонны сложен. Трогательная чистота и наивность совсем ещё юной женщины сочетаются в нём с твёрдой решимостью и героической готовностью к жертве. Эта героика роднит образ Мадонны с лучшими традициями итальянского гуманизма. Сочетание в этой картине идеального и реального заставляют вспомнить слова Рафаэля из письма к другу Бальтасаре Кастильоне: «И я скажу Вам, что для того, чтобы написать красавицу, мне надо видеть многих красавиц. Но ввиду недостатка… в красивых женщинах, я пользуюсь некоторой идеей, которая приходит мне на ум. Имеет ли она какое-либо совершенство, я не знаю, но очень стараюсь его достигнуть». Эти слова проливают свет на творческий метод художника: исходя из реальности и опираясь на неё, он вместе с тем стремится поднять образ над всем случайным и преходящим. Правда, критики отмечали, что в «Сикстинской мадонне» взбитые облака, по которым ступает Мадонна, слишком эффектны, а отдёрнутый занавес напоминает о театре. Но эта алтарная композиция давно уже вошла в сознание сотен тысяч людей такой, какая она есть, как формула красоты. Такой мы её и воспринимаем: с коленопреклонённым Сикстом и святой Варварой, с толстенькими задумчивыми ангелочками внизу и прозрачными херувимскими ликами вокруг Богоматери. Кажется, иной эта картина и быть не может: тут есть какая-то непреложность совершенства, несмотря на некоторую странность сочетания всех её компонентов (или как раз благодаря этой странности). Но больше всего – благодаря поразительной одухотворённости Матери и Ребёнка. В лице и взгляде Младенца есть что-то недетское – прозорливое и глубокое, а в лице и взгляде Матери – младенческая чистота. Если бы Рафаэль никогда ничего не написал бы, кроме этой кроткой, босой, круглолицей женщины, этой небесной странницы, закутанной в простой плащ и держащей в руках необыкновенного Ребёнка, он и тогда был бы величайшим художником. Помимо большого количества картин на религиозные темы, Рафаэль создаёт и портреты. В 1512 г. он пишет «Портрет папы Юлия II». Джорджо Вазари писал: «В это же время, пользуясь уже величайшей известностью, он написал маслом портрет папы Юлия, настолько живой и похожий, что при одном виде портрета люди трепетали, как при живом папе». По заказам папского окружения были написаны «Портрет кардинала Алессандро Фарнезе» (около 1512 г.), «Портрет Льва X с кардиналами Джулио Медичи и Луиджи Росси» (около 1517 – 1518 гг.). Особо выделяется «Портрет Бальдассара Кастильоне» (1514–1515 гг.). Спустя много лет этот портрет будет копировать Питер Пауль Рубенс (1577–1640 гг.), а Рембрандт Хармес ван Рейн (1606–1669 гг.) сначала зарисует его, а затем под впечатлением от этой картины создаст свой «Автопортрет». Отвлёкшись от работы в станцах, Рафаэль пишет «Портрет Биндо Альтовити» (около 1515 г.).