Интересно, что Паскаль, понимая невозможность христианской жизни без Иисуса Христа, все же разделяет учеников на «прилежных» и «истинных». К первым он относит тех, кто полагают, что они «свободны (и так)» и тех, кто считают возможным достичь освобождения от «порабощенности дьяволом» своими усилиями. По воззрениям современных христиан, такие не являются «учениками», в евангельском значении этого слова. Как следует из «Мыслей» Паскаля, мистическая возможность того, что Бог может соединяться с нами, не вызывает сомнений, как и утверждение иудейских мистиков о том, что «величие Мудрости может быть только в Боге». Здесь, как и в вопросе о наличии сокровенного смыла Библии, связь мистицизма Паскаля с иудейской традицией прослеживается достаточно четко. Вместе с тем, в связи с апологетической направленностью, в «Мыслях», практически каждое мистическое высказывание может быть истолковано на общехристианском, доступном каждому верующему уровне. Это тесно связано с тем, что в «Мыслях» у Паскаля-апологета его имеющие мистический оттенок толкования преимущественно основываются на общем для христиан учении, хотя в них нередко находит отражение мистический дух. Так, например, одним из указаний на истинность религии Паскаль полагает мистическую сокровенность Бога, ибо Небесный Отец «сокрыл себя от их (людей) познания и в писании Сам называет Себя Богом Сокровенным». Среди важных религиозно-мистических свидетельств, запечатленных в «Мыслях», – связанный с идеями апостола Павла фрагмент, который начинается следующими словами: «Быть членом значит жить и двигаться только в духе целого и для целого. Отделившийся член, не видящий более тела, к которому принадлежит, живет недолго и погибает. Однако он думает, что составляет целое, и, не видя тела, от которого зависит, полагает, что зависит только от себя и сам составляет свое средоточие и свое целое». Мистический путь для Паскаля – путь концентрации внимания на сокровенном Боге. Его характерными чертами являются беседы о Боге и размышление в молчании: «Нужно по возможности больше пребывать в молчании и беседовать только о Боге, который есть истина; и таким путем, наконец, сам убедишься в этом». Паскалю близки те мистики, «кто ищет Бога всем сердцем, у кого нет иного горя, кроме невозможности созерцать Его, у которых одно желание – иметь Его, и одни враги – препятствия к этому». Не чужд он и самопознанию, но полностью подчиняет его популярной религиозной апологетике: «Если неестественно слеп человек, живущий без всякого желания познать самого себя, то просто страшна слепота человека, живущего дурно и притом верующего в Бога». И еще: «Познаем самих себя: пусть при этом мы не постигнем истины, зато наведем порядок в собственной жизни, а это для нас самое насущное дело». Это обуславливается не тем, что Паскаль видит в «себе» низшее ego (я), а тем, что полагает, что искренне, без размышлений верующие люди должны «любить только одного Бога, а презирать только самих себя». Более того, просветиться, исцелиться и стать блаженными, можно только тогда «когда люди будут презирать самих себя и последуют испытанному Им унижению и крестной смерти». С этим связана и следующая важная его установка: «Признаем же предельность нашего существа и наших познаний; мы – нечто, но не все».