Эти дуалистические воззрения древнего гностицизма, а впоследствии – монтанизма и особенно манихейства, были отвергнуты церковью, но выдвинутый ими аскетический идеал полного отречения от царства материи как царства зла отразился, в определённой степени, на развитии идеи христианского аскетизма. Наконец, в Египте существовало отшельничество приверженцев культа Сераписа, по внешним формам имевшее нечто общее с христианством. Наряду с развитием идеи монашества были попытки обособления от мира и всецелого посвящения себя служению Богу. В книге Деяний (9:36–41) и в Первом послании к Тимофею (5:3–16) есть указания на «вдовиц», посвящающих себя молитвам и христианской благотворительности, однако это название исследователи понимают не буквально, а в более широком смысле – «девушки, называемые вдовами». Они говорят, что здесь необходимо учитывать и тот факт, что в различных религиозных группах I–III вв., в их вероучении и культе сочетались элементы христианства и иудаизма. Исследуя раннехристианские общины, представители Тюбингенской школы религиоведения ввели термин «иудеохристиане», поскольку в тот исторический период трудно было отличить иудеев от христиан. Процесс выделения христианства из иудаизма был длительным и болезненным. Да и само понятие «церковь» существовало тогда только в иудаизме. Поэтому христианство просто не могло не заимствовать из иудаизма и саму идею церковной организации, и принципы её структурирования, а также способы существования. Однако исследователи не видят оснований для утверждения, что сходные черты в церкви христианской и иудейской являются залогом её неизбежной гибели, потому что, как сказано в Евангелиях, «даже врата ада не одолеют её». Но таких сходных черт очень много. Христианство в содержании много заимствовала и от язычества, но структурно – это иудейская церковь (можно даже сказать, что христианская церковь – «дочерняя организация» церкви иудейской). Христианское монашество как учреждение, созданное с определённой сознательной целью и имеющее приспособленную к этой цели организацию, появляется лишь в IV в. – после принятия Миланского эдикта Константина Великого (313 г.), когда с прекращением гонений на христиан началось сближение церкви с государством и широкими общественными слоями, в среде верующих, стремившихся в полной мере следовать идеалам христианства, когда возникла тенденция к уходу из мира и добровольному мученичеству. К этому времени из-за широкого распространения христианства большинство верующих уже не отличались той высоконравственной жизнью, какую вели, согласно преданию, первые христиане. Более того, многие христианские ценности уже были десакрализованы, стали принадлежностью моды (например, лик Богородицы на фартуках). Даже церковная иерархия, постепенно соприкасаясь со светским полуязыческим обществом и невольно заимствуя некоторые формы его организации, постепенно «обмирщалась». Не находя удовлетворения среди христианского общества и не отрицая его, как это делали аскеты-еретики и приверженцы монтанизма, особенно ревностные христиане стали обособляться от него. Вначале стремившиеся к такому обособлению оставались в населённых местах, даже в семье, порывая лишь все отношения с окружающими и поселяясь иногда в кельях около церкви, в которую ходили молиться (эта древняя форма монашества надолго сохранилась в Греции, а затем перешла и в Россию, отчего и церковную ограду иногда называли «монастырём»). Позже они стали удаляться в пустынные, безлюдные места. Это бегство от мира особенно усилилось, когда были готовы рухнуть самые мощные силы этого мира – Римская империя и греко-римская культура. Всё это привело к новой эпохе и в истории аскетических учений и аскетической практике, ознаменовавшейся формированием в Египте института монашества.