МОНАШЕСТВО (от греч. «один», «одинокий», «отшельник») – идеи самоотречения, обособления, удаления от мира ради служения высшим идеалам, Верховному Божеству, которое можно встретить в религиях Древнего Востока (в брахманизме, буддизме, иудаизме, в египетских культах Сераписа и Изиды), в греческой философии александрийских неоплатоников, но получила особе значение и достигла исключительного развития в христианстве. Идея монашества непосредственно связана с идеей личного спасения. Но если нет веры в бессмертие души, идея личного спасения теряет смысл, и бессмысленными кажутся все монашеские подвиги. Эта идея была наиболее полно сформулирована ещё в буддизме как единственно достойная человека цель – освобождение, свобода от всего, в том числе от самого себя. Начав с внутренней решимости победить в себе волнение преходящего, человек подавляет свои тёмные и злые наклонности. Он должен быть добрым ко всем, но не во имя добра, а во имя освобождения себя от власти зла. Истинный буддист «не разрушает ничьей жизни; и жезл и меч он отбросит исполненный кротости и жалости, он сострадателен и милосерд ко всем существам, одарённым жизнью». Он должен избегать воровства, быть целомудренным, правдивым, должен отбросить грубость, жадность, празднословие, искать во всём справедливости. Но соблюдение этих моральных заповедей само по себе не представляет ценности, оно лишь помогает человеку развивать силы, ведущие к нирване, способствует к приближению к следующей ступени, на которой будет господствовать полное самообладание, и уже ни ненависть, ни любовь не смогут смутить внутреннего покоя. Это – ступень окончательного овладения своей физической природой. Именно стремление овладеть своей физической природой и является той двигательной силой, которая характерна для любого вида монашества и для любой формы спасения. Но представления о том, как этого добиться, в разных религиях различны. Согласно буддизму, эту задачу можно решить только собственными стараниями. «Будьте сами себе светильниками!» – произнёс Будда в своём последнем наставлении. Правда, буддизм признаёт, что поскольку путь к нирване долог и труден, то для этого необходимо прожить несколько жизней, поднимаясь со ступени на ступень к высшей цели. Зато когда победа будет достигнута, то она будет достигнута только личными усилиями человека, и он никому ничем не будет обязан. Христианство, восприняв эти идеи, также признало, что собственных усилий человеку для достижения Царства Небесного явно недостаточно. «Услышав это, ученики Его весьма изумились и сказали: так кто же может спастись? А Иисус, воззрев, сказал им: человекам это невозможно, Богу же всё возможно» (Мф. 19:25–26). Гарантом этой помощи человеку в спасении в иудаизме является именно любовь Бога к человеку, т.е. то, чего не было в других религиях. И Будда не отрицал существования богов, но в его учении они выступали просто более совершенными существами, чем люди, дальше продвинувшимися по пути к нирване. Потому ритуалы и жертвоприношения Будда считал бесполезными, но суждения на этот счёт высказывал очень осторожно. Он отвергал также авторитет всех священных книг, включая Веды, но не был активным врагом их написания. И происхождение, с точки зрения буддизма, само по себе ничего не даёт человеку и не может обеспечить достижения нирваны. Нет идеи личного спасения в греческой и римской мифологии и философии, поскольку нет апокалиптического представления об истории (представления о конце света). Боги там лишь помогают людям, могут даже наделять бессмертием отдельных героев, но идея богоотцовства там совсем иная, чем в иудаизме и христианстве. Ритуалы и жертвоприношения у греков, римлян и у других народов – просьбы о милости богов, а не  стремление войти в более тесные (даже родственные) отношения с людьми. И аскеза там имеет совершенно иной смысл – самосовершенствование природы человека, а не уничтожение человеческого в человеке.