Критикуя епископа Евсевия Кесарийского за то, что тот в своей «Церковной истории» уделил Оригену гораздо больше внимания, чем современникам Оригена, «святым и блаженным отцам», Георгий Синкелл относит к числу этих отцов и Климента Александрийского, называя его имя в одном ряду с Ипполитом Римским, Юлием Африканом и Александрийским епископом Дионисием Великим. Если по отношению к Оригену Синкелл, убеждённый противник оригенизма, нередко использовал различные бранные слова, то Климент Александрийского он называл «священным», а «Строматы» – «священными словесами». В IX в. Константинопольский патриарх Фотий предложил обзор основных сочинений Климента Александрийского в своей «Библиотеке». Дав положительную оценку «Увещеванию к язычникам» и «Педагогу», Константинопольский патриарх Фотий неодобрительно высказался о «беспорядочном» стиле «Стромат» и отметил, что в некоторых местах это сочинение содержит не вполне здравое учение. Наиболее резкой критике Константинопольский патриарх Фотий подверг «Очерки» (отметил, что в них содержится наряду с правильным учением множество «нечестивых» высказываний и привёл некоторые примеры). Согласно выводам современных исследователей, столь резкое суждение Константинопольского патриарха Фотия было связано, главным образом, с тем, что высказывания Климента Александрийского были истолкованы им в свете осуждённого православной церковью богословия Оригена (некоторые идеи Климента Александрийского оказались непонятными для Константинопольского патриарха Фотия из-за разницы между языками христианского богословия II и IX вв.). Общее отношение к Клименту Александрийскому Константинопольский патриарх Фотий высказал также в сочинении «Слово о тайноводстве Святого Духа»; перечисляя авторитетных церковных писателей, он назвал и имена пяти дидаскалов Александрийского училища: Пантена, Климента Александрийского, Пиерия, Памфила и Феогноста, заметив далее: «Они мужи священные и учители священных наук; хотя не все их положения мы целиком принимаем, мы воздаём им честь и хвалу, почитая за добродетельную жизнь и священное учение по прочим вопросам». Несмотря на осторожность оценки Константинопольского патриарха Фотия, осуществлённое им в «Библиотеке» сближение учения Климента Александрийского с учением Оригена, по мнению исследователей, было ярким проявлением общего настороженного отношения византийских богословов этого времени к автору, исторически связанному с Оригеном. Красноречивым свидетельством распространённости ошибочного представления о близости богословских убеждений Климента Александрийского и Оригена исследователи называют анахронистическое замечание в интерполированной версии «Хроники» Георгия Амартола (точную датировку интерполяции исследователи считают невозможной, по мнению исследователей, она относится к X–XII вв.): «Климент, автор Стромат, был оригенистом (так было открыто одному из отцов»; в этой же версии имя Климента Александрийского оказывается помещённым между именами еретиков). С X в. византийские богословы перестали обращаться к сочинениям Климента Александрийского; упоминания о нём нейтрального характера исследователи встречают лишь у историков и хронографов, изредка имя сопровождается титулом «блаженный».