Вопрос о том, был ли Климент Александрийский сторонником учения о всеобщем спасении (см. ст. Апокатастасис), получал в исследовательской литературе различные решения. Исследователи отмечают, что в сочинениях Климента Александрийского отсутствуют как бесспорные указания на бесконечность адских мучений, так и прямые утверждения об их конечности. Следуя языку Нового Завета, Климент Александрийский говорил о «вечном огненном наказании», которое уготовано дьяволу и злым духам, однако исследователям неизвестно, считал ли он это наказание бесконечным в абсолютном смысле. У Климента Александрийского исследователи встречают некоторые утверждения, впоследствии оказавшиеся связанными с представлением об апокатастасисе, но не обязательно предполагающие такую интерпретацию в контексте Климента Александрийского (например, упоминание о том, что дьявол, будучи свободным, мог покаяться, т.е. отказаться от совершения зла). Наиболее близким к сложившемуся впоследствии учению о всеобщем спасении исследователи называют рассуждение Климента Александрийского в «Строматах» о спасительном действии Промысла Божия: «Господом всего все вещи и в целом и в частности упорядочены для спасения всего. Итак, действие справедливости Спасителя заключается в том, чтобы непрестанно возвышать каждого по мере возможности к чему-то лучшему... Поэтому всё добродетельное переходит в лучшее состояние, и обусловлен этот переход выбором гностического знания, который самовластно совершается душой. Тех же, кто в большей степени ожесточились, по благости всевидящего великого Судии принуждают к покаянию необходимые воспитательные наказания, [налагаемые] через служебных ангелов, посредством многообразных предварительных судов и посредством окончательного суда». Из этого отрывка следует, что даже окончательный суд и определённое на нём наказание Климент Александрийский рассматривал как промыслительное «принуждение к покаянию»; хотя он прямо не утверждал, что это покаяние будет актуально принесено всеми разумными существами, и его плодом станет спасение, такой вывод, по мнению исследователей, может быть сделан при соотнесении данных слов Климента Александрийского с его общим представлением о том, что Бог делает всё для лучшей цели, и с постоянно подчёркиваемым им тезисом о неуничтожимости свободной воли, которая всегда может отказаться от зла и выбрать добро. В «Строматах» Климент Александрийский неоднократно употреблял в эсхатологическом контексте термин «апокатастасис», который впоследствии использовался в патристической литературе для обозначения восстановления творения в первоначальное благое состояние и всеобщего спасения. Однако, как показал Меа, Климент Александрийский придавал этому термину иное значение и не употреблял его по отношению к злым духам или падшим душам; напротив, в «Избранных местах из пророческих книг» говорится, что «в высшем апокатастасисе» пребывают протоктисты, т.е. духовные силы, которые никогда не были падшими и не могли пасть. Таким образом, для Климента Александрийского «апокатастасис» – это не восстановление ангелов или душ в прежнее состояние, а «возведение» духовных существ до пребывания близ Господа, до «вечного созерцания» и состояния усыновлённости Отцу через Сына.