Восторженную картину духовной атмосферы в Кружке нарисовал священник П.А. Флоренский в письме В.В. Розанову от 7 июня 1913 г.: «Конечно, московская «церковная дружба» есть лучшее, что есть у нас, и в дружбе этой полная coincidentia oppositorum (совпадение противоположностей). Все свободны, и все связаны; все по-своему, и все – «как другие»... Весь смысл московского движения в том, что для нас смысл жизни вовсе не в литературном запечатлении своих воззрений, а в непосредственности личных связей. Мы не пишем, а говорим, и даже не говорим, а скорее общаемся. Мы переписываемся, беседуем, пьём чай... Вас удивляет отсутствие зависти. Но ведь у нас друг к другу не может быть зависти, ибо почти все работают сообща и лишь небольшая часть работы в том или другом случае падает на того или другого... В сущности, фамилии «Новосёлов», «Флоренский», «Булгаков» и т.д., на этих трудах надписываемые, означают не собственника, а скорее стиль, сорт, вкус работы...». О том, как осуществлялась такая «соборная» деятельность, свидетельствует письмо Михаила Новосёлова Ф.Д. Самарину от 20 июля 1911 г. Упоминая о появившемся в газетах и вызывавшем некоторые недоумения послании архиепископа Антония (Храповицкого) баптистам, Михаил Новосёлов писал: «Вот что было бы хорошо: Вы ведь начали писать мне нечто о сем послании, – продолжите начатое и пришлите, не стесняясь формой изложения, необработанностью и недоговорками. Я прочитал бы написанное Вами и присоединил бы свои соображения, если бы они понадобились; легко мог бы привлечь к этой работе и кое-кого из здешних приятелей, как например о. Павла Флоренского. Затем сии писания препроводили бы Влад. Ал. [Кожевникову], который отозвался бы вместе с С. Ник. [Булгаковым]. Таким образом, мог бы получиться (а м[ожет] б[ыть], и «соборный») документ, которым можно было бы воспользоваться в интересах выяснения вопросов, затронутых Антонием. Если Вы знаете, где Пав. Бор. [Мансуров], то привлеките и его к этому делу». На собраниях Кружка читали доклады самого разнообразного содержания на темы, волновавшие современников. Среди других были заслушаны доклады Ф.Д. Самарина о монтанистах, об Игнатии Богоносце, о социализме и христианстве. В.А. Кожевников прочёл несколько докладов о буддизме и христианстве, о значении изучения церковной истории для современности, о «Преобладании научного сомнения в современном неверии». Священник П.А. Флоренский прочёл доклад об идее Софии Премудрости Божьей. Л.А. Тихомиров сделал доклады о гностицизме, мистицизме, Логосе и Филоне Александрийском, философии Каббалы, Веданты, о магометанском мистицизме, «Борьбе за Царство Божие», «Самобытности христианского учения». Н.С. Арсеньев выступил с докладом «Тяготы жизни». Александр Михайлович Туберовский – с докладом «Созерцательное богословие святых». Князь Григорий Николаевич Трубецкой рассказал о политических аспектах «Афонского дела» (см. ст. Имяславие). Члены Кружка печатали свои труды в «Религиозно-философской библиотеке» Михаила Новосёлова, в книгоиздательстве «Путь», в журнале «Русская мысль» (с 1910 г., при редакторе Петре Бернгардовиче Струве), в «Богословском вестнике» (с 1912 г., при редакторе священнике П.А. Флоренском), в газете «Московские ведомости» (в 1909–1913 гг., при редакторе Л.А. Тихомирове), в журнале «Итоги жизни» и других изданиях. Возник проект издания избранного из творений св. отцов. Намечалось издание краткого толкования Ветхого и Нового Заветов (эти проекты не были осуществлены).