В письме митрополиту Евлогию (Георгиевскому) от 30 января 1922 г. патриарх сообщал: «Дошли слухи до нас о бывшем Соборе за границей. Постановлений его не знаем, но «послание» встретило протест и на Соборе, судя по статье А. Филипова». Очевидно, патриарх Тихон имел в виду послание «К чадам РПЦ, в рассеянии и изгнании сущим», о дискуссии вокруг принятия которого писал в отчётах из Сремски-Карловци журналист парижской эмигрантской газеты «Общее дело» А.И. Филипов. О разногласиях на Всезарубежном Церковном Соборе патриарху сообщал в письме 20 марта 1922 г. и митрополит Евлогий (Георгиевский): «...Беженецкая масса раздирается внутренними раздорами, которые проникают и в церковную ограду. Наш Собор заграничный в этом отношении подлил масла в огонь, поддавшись политическим влияниям. Половина епископов (в том числе и я) и большинство духовенства, с значительной группой мирян оказались в оппозиции». Общий смысл соборного послания «К чадам...» и предмет спора вокруг него были известны патриарху Тихону, однако полной информацией патриарх не обладал. Это объясняет, почему он воздерживался от оценок документов, принятых Всезарубежным Собором, выражая лишь сожаления о вызванных ими разногласиях среди русских беженцев. Впоследствии, уже на допросах в ГПУ, патриарх Тихон настаивал на предоставлении ему копий протоколов Всезарубежного Собора, прежде чем выносить о них своё суждение. Открытая реакция советских властей на Собор в Сремски-Карловци последовала только после появления послания к Генуэзской конференции, опубликованного 14 марта 1922 г. в эмигрантской газете «Новое время», издававшейся в Белграде. Это совпало с развернувшейся к тому времени масштабной антицерковной кампанией, направленной на уничтожение высшего и епархиального управления РПЦ. 28 марта патриарх Тихон был вызван на допрос в Секретный отдел ГПУ, где помимо предъявленных обвинений в противодействии декрету об изъятии церковных ценностей начальник отдела Тимофей Петрович Самсонов заявил: «Правительству известно, что зарубежная, состоящая в иерархической подчинённости по отношению к высшей церковной иерархии, клика епископов, протоиереев, монахов на Карловацком соборе открыто провозгласила о своих планах и стремлениях во что бы то ни стало ввергнуть Россию в новую гражданскую войну в целях восстановления монархии и Романовской династии». Патриарху было предъявлено требование в трёхневный срок предоставить «публичное определение своего отношения к контрреволюционному заговору, во главе которого стоит подчинённая ему иерархия». 5 апреля патриарх Тихон отправил в ГПУ заявление, в котором по поводу Всезарубежного Собора говорилось: «Послание Карловацкого Собора о восстановлении династии Романовых, как акт политического выступления духовенства, несогласный с моим обращением к архипастырям и пастырям Российской Церкви от 25 сентября 1919 г., я осуждаю». При этом на допросах он заявлял, что он не осуждает политических убеждений зарубежных иерархов, но осуждает их политическую деятельность. 19 апреля патриарх внёс на рассмотрение Священного Синода и Высшего Церковного Совета предложения об упразднении ВЦУЗ.