Казначей следил за тем, сколько одежды и обуви находится в пользовании иноков, и не имел права давать дополнительно. Новые ризы монахи получали в обмен на старые. Личное имущество, а также изделия, сделанные своими руками, они сдавали в казну. Если в обитель приходил инок из другого монастыря со своим имуществом, от которого он не хотел отказываться, его принимали на год с условием, что имущество будет опечатано в казне. Монах мог дать милостыню из своих средств только в присутствии и с согласия казначея. Если по истечении года он не передавал имущество обители, то должен был покинуть монастырские стены, забрав свою собственность. Жизнь в обители была строго регламентирована. Опаздывать на церковную службу и уходить раньше времени не разрешалось. После службы все расходились по кельям, пребывать на монастырской территории без дела не полагалось. Большое внимание в Уставе уделено правилам поведения во время трапезы. Она начиналась только с благословения настоятеля. Монахи входили в трапезную молча, по одному и садились на строго определённые места. Трапеза сопровождалась чтением Житий святых. Говорить «вкратце нужное с тихостию» могли только настоятель, келарь и лица, приставленные для трапезного послушания. Опоздавший просил прощения у игумена или келаря. Если монах опоздал «нерадением или по некоему коварству», то ему воспрещалось присоединиться к братии. После окончания трапезы все расходились по кельям. Нахождение иноков в трапезе или в «шегнуше» (чулане, где хранилась снедь) в неурочное время не допускалось. Настоятель ночью обходил монастырь; если слышал неполезные разговоры, стучал в окно кельи, а наутро поучал провинившихся (такое правило было заведено ещё в Киево-Печерском монастыре при св. Феодосии). Житие рассказывает, что Корнилий строго следил за соблюдением устава. Однажды инок, исполнявший послушание пекаря, забыл получить благословение у игумена. Корнилий повелел увезти испечённый хлеб и выбросить на дороге. Сам святой подавал пример нестяжательной жизни. Монах Закхей пришёл к Корнилию и попросил другую мантию взамен вязанной из лыка. Корнилий отдал ему свою, а сам долго носил мантию Закхея. Требуя личной нестяжательности от братии, Корнилий тратил много средств на благотворительность. В 1526 г. на вологодских землях случился сильный голод: четверть ржи стоила рубль и дороже, но даже за такую цену её невозможно было купить. Окрестные жители толпами приходили к монастырю, родители оставляли детей у стен обители. Корнилий повелел всех нищих кормить каждый день, а детей определить в помещения монастырских трудников, где они получали пропитание и необходимый уход. В праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы и в день памяти св. Антония Великого Корнилий раздавал нищим по деньге, просфоре и калачу и не возбранял подходить за милостыней несколько раз. Накануне одного из праздничных дней монастырская казна была пуста, игумен молился всю ночь. Наутро гонец привёз грамоту от великого князя Василия III Ивановича с повелением молиться о здравии великого княгини Елены и 21 руб. в дар. Строгую дисциплину, установленную настоятелем, принимали не все. В главе 15 Устава Корнилий говорит, что некие иноки ушли из монастыря и ждут его смерти, чтобы вернуться и «по своей воли жити». В Житии описаны случаи открытого неповиновения игумену и даже попытки покушений на него.