По мнению исследователей, в жанровом отношении «Вопрошания» представляют собой переходную форму, совмещающую элементы богословско-полемического сочинения в форме вопросо-ответов и политической апологии. В завершении «второй главы» своего сочинения Константин V обращается к собранию епископов и объясняет, что слухи о его вероотступничестве, распространяющиеся «родственниками и близкими», не имеют под собой оснований. Этот фрагмент позволяет исследователям понять полемические задачи, которые ставил перед собой Константин V, а также датировать его сочинение. Некоторые исследователи связывают кампанию диффамации против Константина V, ответом на которую стали «Вопрошания», с фигурой Артавазда; другие полагают, что «Вопрошания» были созданы в период подготовки к Иерийскому собору. Альтернативные гипотезы предлагают датировать «Вопрошания» рубежом 740 и 750 гг., когда противники Константин V использовали слухи о его «отступничестве», возникшие ещё в годы юности императора, либо видеть в «Вопрошаниях» элемент политического противостояния Константина V и оппозиции в середине 760 гг. «Вопрошания» Константина V были дополнены святоотеческим флорилегием, о содержании которого исследователи судят по другой части трактата патриарха Никифора – «Возражение против Евсевия и Епифанида». Для подтверждения своего учения Константин V ссылался на творения святителей Василия Великого, Григория Богослова, Афанасия I Великого, Кирилла Александрийского, Иоанна Златоуста и Григория Нисского, однако самым важным свидетельством в пользу иконоборческого учения Константина V стало послание к августе Констанции, которое приписывалось Евсевию Кесарийскому. Язык сочинений Константина V, по мнению исследователей, отличает невнимательность к тонкостям богословских формулировок. Использование выражения «из двух природ» вместо традиционного «в двух природах» давало повод видеть в его высказываниях монофизитское влияние, однако эта гипотеза не нашла подтверждения. Некоторые положения иконоборческого учения у Константина V сформулированы более радикально, чем в оросе Иерийского собора. Так, Константин V, определяя понятие «образ», утверждал, что он должен быть «единосущен» изображаемому, в то время как в определении Иерийского собора такие формулировки отсутствовали. Доказывая, что истинным образом Христа могут считаться лишь Евхаристические Дары, Константин V приписывал им «нерукотворность», в то же время в оросе Иерийского собора этот термин не упоминается. Сохранившиеся фрагменты сочинений Константина V опровергают популярные в антииконоборческой литературе IX в. сообщения о «радикальном богословии» (термин С. Геро) Константина V. Сообщения византийских хронистов Феофана Исповедника и Георгия Монаха о сомнениях Константина V в божественной природе Христа и об отказе называть Пресвятую Деву Марию Богородицей отражают полемическую традицию VIII в. и не находят подтверждений в тексте «Вопрошаний», где Константин V называет Деву Марию Богородицей. Также вопреки утверждениям авторов Мученичества Стефана Нового (807/809 г.) и полемического памфлета «Против Константина Каваллина» Константин V не отказывался от употребления слова «святой». Вопрос о том, отвергал ли Константин V Копроним учение о заступничестве святых пред Богом, остаётся открытым. В «Вопрошаниях» нет фрагментов, посвящённых этой теме, а Иерийский собор прямо анафематствовал подобные утверждения. Однако косвенные свидетельства позволяют исследователям предположить, что Константин V Копроним выступил против учения о способности святых быть заступниками пред Богом уже после Иерийского собора.