Феофан писал, что Константин V предавал смерти представителей знати, осмелившихся принять монашество. Гонения начались также на почитание мощей: в частности, рака с мощами великомученицы Евфимии Всехвальной была брошена в море. Стратигами некоторых ведущих фем Константин V назначил своих сторонников, которые должны были проводить жёсткую иконоборческую и антимонашескую политику. Так, в 771 г. стратиг фемы Фракисий Михаил Лаханодракон вывел монахов и монахинь своей фемы на поле для игры в мяч в Эфесе и приказал им вступить в брак и облачиться в белые одежды под угрозой ослепления и ссылки на остров Кипр. На следующий год он распродал в пользу казны всё монастырское имущество, а святоотеческие книги и мощи святых, по сообщению Феофана, сжёг. Таким образом, во Фракисии не осталось ни одного монастыря, за что Михаил Лаханодракон получил особую благодарность от императора. Подобным же образом поступали и другие стратиги. Некоторые монастыри были разорены или превращены в казармы и конюшни и в Константинополе, однако данные источников не совпадают в том, какие именно; Феофан называет Далматский, Каллистрата, Дия и Максимина, Никифор – Каллистрата и Флора. Тем не менее, как показывают подписи настоятелей под деяниями седьмого Вселенского собора, монашество в столице и её окрестностях существенного ущерба не понесло. По мнению исследователей, репрессии коснулись монастырей, связанных с заговорщиками. Повсеместно в храмах уничтожали или заштукатуривали мозаики и фрески, вместо которых изображали различные орнаментальные мотивы, в частности, сцены охоты. В целом размах и последствия мероприятий Константин V против монахов, по мнению исследователей, сильно преувеличены иконопочитательскими источниками. Причины враждебности императора к монашеству в историографии объясняли различным образом: как стремление присвоить монастырскую земельную собственность, пресечь отток боеспособного контингента из армии и т.п. Однако все эти гипотезы не отвечают на вопрос о том, почему к антимонашеским мерам Константин V прибег лишь на 25-й год своего правления в контексте политического кризиса 765–767 гг., основной движущей силой которого выступила высшая военная и гражданская знать. Во всяком случае, эти меры исследователи готовы рассматривать отдельно от иконоборчества Константина V. Исследователи полагают, что систематическое очернение Константина V в иконопочитательских источниках также восходит к кризису 765–767 г., когда оно составляло идеологический аспект подготовки переворота. Диффамация велась по двум направлениям: «еретическим» богословским взглядам Константина V и его развратному образу жизни. Ему приписывали гомосексуальные наклонности, занятия магией, участие в языческих обрядах и даже в человеческих жертвоприношениях; подчёркивали его любовь к музыке, пирам, непристойным разговорам и пляскам, а также жестокость и жадность. Георгий Амартол называет Константина V «хрисианином» (от греч. «хрисос» – «золото») и «златослужителем». Память о том, что Константин V велел своим подданным брить бороды, сохранилась даже спустя много веков в Соборнике 1647 г.: «Сей первие умысли брады брити, якоже правила сказуют» (впрочем, на монетах Константин V изображён с бородой). Агиографы создавали более или менее типизированный облик свирепого тирана и гонителя, однако в «Liber Pontificalis» отношение к Константину V весьма сдержанное, в одном случае он назван даже «princeps serenissimus» («тишайший или светлейший государь»).