Вот что писал об этом конфликте историк Сократ Схоластик (около 380 – 439 гг.): «В самом деле, прошло немного времени – и царский указ повелевал епископам отовсюду съезжаться в Эфес. Посему тотчас после праздника Пасхи, Несторий, прибывший туда со множеством народа, уже нашёл там собрание многих епископов. Несколько замедлили только Кирилл Александрийский, приехавший около Пятидесятницы, и Ювеналий Иерусалимский, явившийся в пятый день после Пятидесятницы. Но Иоанн Антиохийский медлил ещё более, так что бывшие налицо епископы, не дождавшись его, наконец, коснулись данного предмета. Сперва бросил несколько слов и завязал дело Кирилл Александрийский – с намерением испугать Нестория, которого не любил. Потом, когда уже многие исповедали Христа Богом, Несторий сказал: “А я не могу назвать Богом того, кто был двухмесячным и трёхмесячным; посему чист от крови вашей и отныне не приду к вам”. Сказав это, он с некоторыми, державшимися его мыслей епископами, начал собираться особо. Таким образом, присутствовавшие разделились на две части. Впрочем, сторона Кирилла, делая заседания, приглашала и Нестория, но он не слушал и свой приход на Собор откладывал до прибытия Иоанна Антиохийского. Тогда бывшие на стороне Кирилла, прочитав много раз говоренные Несторием беседы о предмете исследований и по ним заключая, что касательно Сына Божия он постоянно богохульствовал, низложили его. А державшие сторону Нестория, сделав другое, отдельное заседание, низложили Кирилла и вместе с ним эфесского епископа Мемнона. Вскоре после сего приехал на Собор и Антиохийский епископ Иоанн. Узнав о происшедшем, Иоанн досадовал на Кирилла, что он был виновником таких смятений и поторопился с низложением Нестория. Поэтому, чтобы отомстить Иоанну, Кирилл вместе с Ювеналием низложил и его. Когда же дела были в таком замешательстве, Несторий, видя, что спор доходит до разрыва   общения, раскаялся и стал называть Марию Богородицей: “Пусть Мария называется и Богородицей, – говорил он, – только бы прекратились эти неприятности”. Однако раскаянию Нестория никто не поверил, а потому, низложенный и сосланный в ссылку, он доселе живёт в Оазисе…» Поскольку принятые меры не смогли склонить сторонников Кирилла Александрийского на сторону Иоанна Антиохийского, то он обратился за поддержкой к императору Феодосию II Младшему (408–450 гг.), к его сестре августе Пульхерии и столичному духовенству. Посредничество государя охотно принимали обе стороны. К сожалению, Феодосий II при всех своих добрых намерениях (он желал церковного суда, свободного от вмешательства светской власти) не обладал той силой воли и тем пониманием дела, какие требовались от такого посредника. Поэтому он допустил много ошибок, ещё больше возмутивших церковь. Император не выяснил ни своей точки зрения на положение дела, ни своего отношения к Римскому собору, ни того, кто должен руководить ходом Собора, наконец, не дал разъяснений относительно состава Собора. Он находился под влиянием Нестория и смотрел на всё его глазами, поэтому в своей секретной грамоте к Кириллу он прямо называл не Нестория, а его виновником церковной смуты и вызвал на Собор почти как подсудимого. Кирилл знал, какое огромное значение имеет при дворе сестра императора Пульхерия, и послал свои разъяснения не только императору, но и ей. Но это оказалось его большой политической ошибкой, поскольку в это время установилась неприязнь между императором и женскими апартаментами дворца. Поэтому император писал Кириллу в тоне совершенно раздражённом, и поэтому его точка зрения совпадала с точкой зрения Нестория и восточных епископов.