В частности, отвергнув объективное чудо, исследователи наталкиваются на вопрос, в какой мере допустима иллюзия чуда или мнимое чудо? Какие, соответственно, евангельские чудеса можно допустить (исцеление бесноватых и других нервных больных, воскрешение мнимых умерших – дочери Иаира или наинского юноши), какие надо истолковать косвенно (хождение по водам), какие мифологизировать (проклятие смоковницы, умножение хлебов)? Тут субъективизму открывается широкое поле, действительно, исхоженное вдоль и поперёк разными «Жизнями Иисуса». То же и с учением Спасителя. Тут субъективисты-исследователи каждый по-своему решают вопрос, какие изречения подлинны, какие составлены и приписаны Христу первыми христианскими поколениями, какие «ретушированы» позднейшим преданием? Чем тщательнее и серьёзнее ведётся субъективная критика, тем вернее иногда заходит в странные «тупики». Например, в Евангелиях Иисус Христос многократно зовёт Себя «Сыном Человеческим», а для еврея тех времён это выражение означало Мессию. Сначала критика на основании текстов (например, Мф. 4:17), что Иисус Христос осознал Себя Мессией не сразу, а сначала учил только о близости пришествия Мессии. Поворотным пунктом, с которого Он открыл Себя как Мессию ученикам, было исповедание Петра в Кесарии Филипповой (Мк. 8:27–29). Некоторые исследователи (например, Вреде) указывают, что Иисус Христос зовёт Себя у того же Марка «женихом» и «Сыном Человеческим» гораздо раньше (2:10, 28; 2:19–20). Казалось бы, из этого следует, что, по Евангелиям, Иисус Христос не «развивался» в течение своей проповеди, а с самого её начала сознавал Себя Мессией и лишь открывался ученикам и народу как таковой сначала намёками. Если Он говорил: «Покайтесь, приблизилось Царство Божье», то это значило: «Мессия (Я) пришёл и скоро выступит как таковой открыто» (что Он и сделал в беседе с Петром и при входе в Иерусалим). Вреде думает не так. Согласно апостолу Павлу, говорит он, Иисус открыто заявил Себя Мессией только в Своём Воскресении (Рим. 1:3–4); это и есть первичное представление христиан (на деле же здесь только общецерковная мысль, что в Своём Воскресении Иисус Христос дал явное фактическое доказательство, что Он – Сын Божий). Отсюда следует, что до Воскресения Иисус Христос вовсе не называл Себя ни Мессией, ни Сыном Человеческим, а все эти выражения вложили Ему в уста позднейшие христиане, уверовавшие в Его мессианство. Другие исследователи хотя и считают этот вывод вполне логическим, но, тем не менее, признают его нелепым. Потому что если Иисус Христос не воскресал (конечно, Вреде Воскресения не признаёт), никогда Себя Мессией не называл, не заявлял на мессианство никаких претензий, не давал и не обещал дать тому никаких доказательств, то с чего же, спрашивается, вообразили христиане, что Он есть Мессия и что Он воскрес? Снова можно, скорее, поверить, что христиане целиком выдумали Христа, чем в то, что они так нелепо дополнили Его учение о Себе. С научной точки зрения, можно заявить лишь то сомнение относительно тождества новозаветного Христа с историческим, что все наши источники о Нём – христианские, поэтому не выполнено знаменитое правило: audiatur et altera pars (пусть будет выслушана и другая сторона). Но помочь в этом случае нечем. В данном случае altera pars представлена Талмудом и философом-платоником Цельсом (вторая половина II в.) и представляет собой набор грубых сплетен, выдающих свою лживость на каждом шагу. Однако любопытно, что иудеи не видели возможности отрицать чудеса Иисуса и таинственность Его происхождения. Прочие известия (Иосифа Флавия, Лукиана) из-за своей краткости ничего не дают; к тому же часть их – сомнительной подлинности. Пробел, с исторической точки зрения, немаловажный. Но если мы считаем возможным судить, например, о персидских войнах без персидских источников, о пунических – без пунийских, то можем судить и о Христе без нехристианских. Если же мы хотим быть строгими и острожными, то нам нет иного выбора, как или принять целиком новозаветного Христа, или вовсе отказаться от надежды знать о Нём что-либо достоверное. Церковь над раскрытием догматического учения о Богочеловеке Иисусе Христе трудилась более шести веков. Дело в том, что на основании обоих Заветов церковь всех времён должна была держаться верования, во-первых, что Бог един, во-вторых, что Иисус Христос есть Сын Божий и Бог, в-третьих, что Иисус Христос есть вместе с тем и человек. Отсюда возникали вопросы. Во-первых, в каком смысле Богочеловек есть Бог? Во-вторых, в каком смысле Он есть человек? В-третьих, каково соотношение Божества и Человечества в Богочеловеке по отношению к Его существу и личности, по меньшей мере, представлявшейся единой всем, кто Его видел?