В артикуле 8 было зафиксировано положение Мцхетского (Восточногрузинского) католикосата. При обсуждении пунктов трактата представитель грузинской церковной стороны архимандрит Гаий (Гайоз) представил Павлу Сергеевичу Потёмкину записку, в которой просил уточнить вопросы церковного характера, в том числе о католикосе-патриархе. Архимандрит Гаий указывал, что восточногрузинский предстоятель управляет «многими митрополитами и архиепископами» и имеет «от Вселенских патриархов самовластие..., уважение сего не будет ли унижено, что место степени его назначится в числе архиереев, нижние места в России имеющих, а именно после Казанского и прочих». В первом варианте артикула 8, написанном Александром Андреевичем Безбородко, было отмечено, что католикос-патриарх должен пользоваться «местом и степенью в первом классе российских архиереев, уступая только Киевскому, Новгородскому, Московскому и Санкт-Петербургскому и первенствуя пред всеми архиепископами второго класса», однако Екатерина II ввела католикоса-патриарха в иерархию русских архиереев как епископа «в осьмой степени, именно после Тобольского, всемилостивейше жалуя ему навсегда титул Святейшего Синода члена». Также было указано, что об управлении ГПЦ и о её дальнейшем отношении к Синоду РПЦ будет составлен отдельный артикул. Артикул 8 игнорировал автокефальный статус и права ГПЦ и содержал предпосылки для будущей реорганизации грузинского церковного управления и упразднения автокефалии. Трактат вступил в силу после обмена ратификационными грамотами: 22 января 1784 г. грамоту, подписанную императрицей Екатериной II, привёз Ираклию II полковник Василий Степанович Тамара; 25 января (на грамоте указано 24 января) Ираклий II передал полковнику подписанную им грамоту. Вместе с этим Ираклий II «представил список князей и дворян Картли-Кахетинского царства, так как они в силу девятой статьи трактата в случае поездки в Россию должны были получить право пользования всеми сословными привилегиями, какими пользовалось русское дворянство». Многие грузинские историки (Николай Александрович Бердзенишвили, Ясе Цинцадзе, Валерьян Мачарадзе, Акакий Сургуладзе, Георгий Пайчадзе) считали подписание Георгиевского трактата важным стратегическим шагом Ираклия II и прогрессивным явлением для Грузии. Часть современных историков (Мераб Вачнадзе, Вахтанг Гурули и др.), основываясь на том, что Российская империя нарушила условия договора, упразднив суверенитет Картли-Кахети и автокефалию ГПЦ и не обеспечив безопасность Восточной Грузии (вторжение Ирана в 1795 г.), считают, что договор был выгоден только России, и что «подписание Георгиевского трактата явилось крупнейшим поражением в истории внешней политики и дипломатии Грузии». Роли церкви в жизни государства Ираклий II придавал ключевое значение; тесно сотрудничая с предстоятелями ГПЦ, он поднимал авторитет церкви, боролся с недостатками и пережитками, появившимися в церковной среде во время владычества в Восточной Грузии персов и турок, укреплял нравственные устои общества.