У исследователей возникает вопрос: подразумевает ли этот тезис концепцию «личности», или же речь идёт просто о «лице» (личине, внешнем виде)? С одной стороны, Иоанн Кесарийский подчёркивает чисто внешние характеристики индивидуумов (рост, цвет кожи), однако, с другой стороны, неразделимость сущности предполагает полноту содержания её в каждом индивидууме. Если сущность человека заключается в том, чтобы быть «смертным и разумным живым существом, могущим вместить в себя ум и знание», то это определение характеризует и сущностное содержание каждого человека, т.е. влечёт за собой понятие «личность». Тем не менее, сохранившиеся фрагменты не дают исследователям возможности внести ясность в этот вопрос богословия Иоанна Кесарийского. Подобно всем православным богословам, он решительно выступает против положения «(всякая) природа сопровождается лицом». Здесь подразумевается монофизитская и несторианская корреляция тезиса о невозможности существования общего без индивидуального. Иоанн Кесарийский, выступая против такой трактовки, уравнивает несториан и монофизитов. В то же время он не стремится постичь логико-философское обоснование тезиса своими оппонентами. Проблему взаимоотношения «сущности» и «ипостаси» Иоанн Кесарийский пытается решить иным путём, выделяя три уровня их единства. Первый – единение «по сущности»; примером его служит единство Ипостасей Святой Троицы. Второй – единение «относительное», которое может мыслиться во многих видах: единение «по соимённости», «по равночестию», «по тождеству воли» и т.п.; примером может служить единство апостолов. Для подобных уровней единства Иоанн Кесарийский считает возможным применение принципа «особое лицо есть следствие всякой природы». Главное внимание он сосредоточивает на третьем уровне – единении «по ипостаси»: «...Иногда различные природы, сочетаясь в нераздельном единении, образовывают единое лицо и единую ипостась. Например, четыре элемента (стихии), будучи различными сущностями, создают единое тело либо конкретного дерева, либо конкретного камня, созерцаемого в своём своеобразии, что является ипостасью». Однако Иоанн Кесарийский признаёт свой пример не очень удачным, говоря, что он может быть и образцом «смешения» и «слияния». В то же время возможность такого примера и применение к камню или к дереву понятия «ипостась» показывают, что момент «сознания» не является у него обязательным в определении «лица». Концепцию «ипостасного единения» Иоанн Кесарийский иллюстрирует на примерах соединения природ во Христе и соединения души и тела в человеке, тем самым следуя сложившейся с первых веков христианства так называемой антропологической модели.