Согласно Василию Великому, на авторитет Григория Чудотворца ссылались неокесарийские савеллиане: в письме к Анфиму Тианскому они передают слова Григория Чудотворца из «Диалога с Элианом», что «Отец и Сын, хотя в умопредставлении суть два, однако же в ипостаси едино». Такое выражение объясняется, скорее, следствием нечёткой богословской терминологии III в. (в частности, неразличением понятий «сущность» и «ипостась») и полемическим подтекстом (стремление доказать образованному язычнику Элиану, что исповедание трёх Лиц Святой Троицы не разрушает единство Божества), чем предполагаемыми савеллианскими тенденциями в учении Григория Чудотворца. Косвенным свидетельством этого служат другие слова Василия Великого, обращённые к неокесарийским христианам: «Ипостасей не отметайте; Христова имени не отрицайтесь; слов Григориевых не толкуйте превратно». Относительно употребления Григория Чудотворца в том же сочинении терминов «тварь» и «произведение» применительно к Сыну, впоследствии используемых арианами, Василий пишет: «Много найдёшь там слов, которые служат теперь весьма великим подкреплением для еретиков, например: «тварь», «произведение» и тому подобные слова; а невежественно выслушивающие написанное относят к понятию о Божестве и многое такое, что сказано о соединении с человечеством». Сжатым выражением триадологии Григория Чудотворца служит славословие, установленное им в Понтийской церкви и сохранившееся в ней до времени Василия Великого: «Тебе Богу и Отцу честь и слава с Сыном и со Святым Духом». Против употребления этой формулы в IV в. выступали пневматомахи, которые учили, что Дух Святой был не только творением, но и эманацией Иисуса Христа, Который Сам был творением, видя в ней выражение равночестности Святого Духа с Отцом и Сыном. Григорий Чудотворец оказал заметное влияние на богословие последующего времени, особенно на отцов-каппадокийцев. Василий Великий с ранних лет заучивал изречения Григория Чудотворца со слов св. Макрины Старшей и подчёркивал, что никогда не изменял понятия о Боге, приобретённого в детстве, но совершенствовал преподанные ему начала. Именно в догматических воззрениях капподокийцев утвердились наиболее яркие выражения «Символа веры» Григория Чудотворца. Василий Великий пишет: «Ни тварным не называем Духа, Который поставлен в ряду с Отцом и Сыном, ни служебным». Григорий Богослов приводит слова «Символа веры» в 40-м слове: «В Троице... нет ничего рабского, ничего тварного, ничего вносного, как слышал я от одного из мудрых», единая Сила, Которая обретается в Трёх раздельно, «не возрастает или не умаляется через прибавления и убавления, повсюду равна, повсюду та же». В первом слове его таинственных песнопений учение об ипостасях Святой Троицы построено по схеме «Символа веры» Григория Чудотворца с употреблением сходных выражений (Родитель, великий Отец Единородного Сына, Единственный Единственного). Григорий Нисский пишет в пятом письме: «Мы веруем, что к Святой Троице не сопричисляется ничего служебного, ничего тварного». Также его учение, что ипостасной особенностью Святого Духа служит то, что Он «неединородно происходит от Отца и является через Его Сына», воспроизводит слова «Символа веры» Григория Чудотворца. В сборнике Doctrina Patrum (VII – начало VIII в.) «Символ веры» Григория Чудотворца расположен рядом с Никео-Цареградским Символом веры. Византийский богослов Иоанн Дамаскин (около 675 – до 753 гг.) повторяет слова «Символа веры» Григория Чудотворца, когда пишет: «Ни Отец никогда не был без Слова, ни Слово без Духа», а в трактате «О Святой Троице» целиком воспроизводит его, не называя имени Григория Чудотворца, как точное выражение учения о Троице, что свидетельствует о высоком авторитете учения Григория Чудотворца в более поздний период.