Это, в свою очередь, говорит о том, что художники были погребены не в одной колоде, а в разных могилах, но, несомненно, рядом друг с другом, на монастырском кладбище к юго-западу от Спасского собора. С течением времени их могилы оказались под колокольней, пристроенной к юго-западному углу храма. Согласно сообщению «Алфавита русских святых» инока старообрядческого Керженского монастыря Ионы, составленного в начале XIX в. и полученного от насельников Рогожского старообрядческого поповского кладбища, их могилы ещё существовали во второй половине XVIII в. (до 1797–1798 гг.). Перестройки в Андрониковом монастыре, проводившиеся в конце того же столетия, не пощадили места захоронения художников: оно было сровнено с землёй и предано забвению. Раскопки на этом месте не проводились, мощи святых пребывают в земле «под спудом». Есть распространённое мнение, что Даниил и преподобный Андрей стояли во главе большой митрополичьей или великокняжеской иконописной артели (мастерской). Её существование плохо увязывается со скромным бытом небольшого подмосковного монастыря в конце XIV – начале XV в. Вероятно, иконописцы-монахи имели учеников, но постоянное их число было невелико и едва ли позволяет говорить о монастырской иконописной мастерской. Кроме того, сохранившиеся источники рассказывают о «художестве» Даниила и Андрея Рублёва как о части их аскетического индивидуального подвига. Опиравшиеся на свидетельства современников Даниила и преподобного Андрея их «биографы» Пахомий Логофет и преподобный Иосиф Волоцкий донесли до наших дней светлый образ подвижников-художников, неразлучных друзей, «совершенных» монахов. Они характеризуются как «чудные добродетельные старцы и живописцы», «удивительные и славные», «замечательные» и «духовные» люди, «всех… превосходящие в совершенной добродетели» иноки, которые своей «богоугодной» и «блаженной» жизнью «всегда духовное братство и любовь великую к себе приобрели»; Даниил называется «достопочтенным». Иосиф Волоцкий свидетельствует, что художники так «алкали Божественной Любви», что, никогда не заботясь о земном, все свои помыслы обращали к божественному свету и в искусстве обращались к вечным первообразам – Христу, Марии и святым. Через созерцание икон и любование их красотой Даниил и Андрей возносились мыслями к «горнему», поэтому лицезрение икон всегда было для них праздником, наполнявшим их сердца «божественной радостью и светлостью». В те дни, когда нельзя было заниматься живописью (например, на Пасху), или в часы отдыха они, сидя часами, созерцали иконы. Очевидно, созерцание прекрасного для художников было равносильно религиозному переживанию. Пересказывая легенду, родившуюся в стенах Троицкого монастыря о предсмертном видении Даниила, в котором ему явился его «сопостник» Андрей, «во многой славе и с радостью призывающий его в вечное и бесконечное блаженство», Иосиф Волоцкий, очевидно, полагал, что художники получили достойную их праведной жизни награду. Они именуются богодухновенными в «Книге степенной царского родословия» 1560 гг., составленной митрополитом Московским Афанасием (в статье о росписи Успенского собора во Владимире).