Тема православного благочестия нашла отражение в памятниках церковной письменности Киевской и Московской Руси; в житиях и службах, посвящённых русским святым; в исторической и церковно-исторической литературе; в творениях церковных писателей; в записках и отзывах иностранцев, посещавших Россию и отмечавших феномен русского благочестия; в русской классической художественной литературе и искусстве; в наследии мыслителей, размышлявших о духовных судьбах России. В плане народного бытового благочестия история создала разные, не похожие один на другие образы Руси: Русь Киевская, Русь Московская, Россия императорская и Россия советская. В религиозной жизни Московской Руси надолго установился тот тип уставного благочестия, обрядового исповедничества, который поражал иностранцев, восхищавшихся русским церковным благолепием. Опасность этого типа благочестия состояла в подмене религиозного содержания внешней литургической формой, приверженность к которой как к чему-то абсолютному и самодовлеющему заслоняла собой истинный смысл содержания религиозной жизни. Но было бы неправильным, по замечанию Н.А. Струве, рисовать русское благочестие как исключительно литургическое или обрядовое: «С самых первых, киевских, времён русское благочестие не в меньшей мере проникалось исихастской духовностью, основанной на сугубо личной, постоянной, внутренней молитве» (Струве Н. Православие и культура. М., 1992. С. 198). С эпохи Сергия Радонежского Русь в лице учеников его школы предаётся созерцанию и молитве, утверждая традицию мистического благочестия, самым ярким представителем которого был основатель и покровитель Дивеевской женской обители Серафим Саровский (1754/1759 – 1833 гг.), видевший сущность благочестия и самой церковности в стяжании благодати Святого Духа и Его даров и излучавший на всех Божественную любовь. Церковный деятель, богослов и религиозный писатель Тихон Задонский (1724–1783 гг.) писал, что благочестивые являются свидетелями истины; они «как делом жития своего, так и словом о истине свидетельствуют, чего злый мир не любит и того ради гонит свидетелей истины»; что благочестие есть признак «духовно живущего» человека; что его источником является истинное богопознание; что своим благочестивым житием христианин прославляет имя Божие; что благочестие есть терпение, кротость, смирение; что имея «истинное благочестие внутрь себе», христианин обретает истинное счастье; что его ждёт жизнь вечная, ибо благочестие есть путь в Царство Небесное; что «благочестивые, которые трудились в подвиге веры и благочестия», «перестают временно жить, но начинают вечно», они получают от Господа вечное блаженство, «тако благочестивых смерть есть приобретение». На протяжении XIX – начала XX в. традиции православного благочестия ярко проявляются в образе благочестия оптинских старцев и распространённых в монашеской и народной среде носителей харизматических дарований. Православная Россия стремилась подчинить весь уклад своей внешней и внутренней жизни высшему и священному идеалу, каким оставалось для неё искомое и чаемое Царство Божие. Известный русский подвижник и духовный писатель Игнатий (Брянчанинов; 1807–1867 гг.) приводит выражение апостола Павла (1 Тим. 3:16), что Воплощение – «великое таинство благочестия». Введение в благочестие, – пишет он, – приобретается новоначальным иноком, вступающим на путь «совершения дела покаяния», через усвоение трёх добродетелей: очищение помыслов, непрестанную молитву и претерпевание встречающихся скорбей. Религиозный деятель, писатель и переводчик Феофан Затворник (1815–1894 гг.) определяет благочестие как «жизнь в духе веры», т.е. «постоянное, искреннее, полное и всестороннее хождение в духе единой истинной и святой веры». Христианскую благочестивую жизнь он определяет как «жизнь в единении с Богом в Господе Иисусе Христе во Святой Церкви, или по домостроительству спасения нашего».