Человек желает «быть как бог», поэтому он не доверяет указаниям Божьим, он стремится действовать в мире по собственному усмотрению и на этой основе строит свои взаимоотношения с остальной тварью. Грешник действует так, как будто он не знает повелений Божьих. Отступая от воли Божьей, он впадает в постыдную зависимость от твари, над которой ему надлежало царствовать. Человек выбирает свой путь, прислушиваясь к «голосам», которые он слышит в природе или в истории. Поступая так, он поднимает тварь на положение божества, которое начинает править им. Он творит идолов из твари или явлений тварного мира. Мартин Лютер писал, что человек превратился в fabricatores deorum («творца богов»). Речь идёт о том, что моральные требования, предъявляемые к людям (например, различные нормы человеческого общежития, а также внешние религиозные обычаи и обрядность), становятся самоцелью и исполняются с бо́льшим рвением, чем заповеди Божьи, возводятся, таким образом, на божественный уровень и отождествляются с Богом. Аналогичны стремления многих самоутвердиться, найти экзистенциальную безопасность и совершенство жизни в собственной философии жизни. Исторический человек не может нести свою конечность, возникшую как результат ухода от Бога; поэтому он, повинуясь внутренней необходимости, создаёт свою собственную религию, даже если он и отрицает это. Гордыня порождает идолов, которым человек предаётся и служит. Таковы условия, в которых исторический человек обнаруживает себя с момента рождения. Эти представления догматическим языком выражаются в учении, согласно которому грех наследуется от Адама (Erbsünde). Всякие предположения о биологическом наследовании греха исключаются. Определение человека как твари и одновременно грешника возможно только в вере и признаваемо только при наличии Бога. Теологически это относится к любому человеку вне зависимости от того, принимает он Бога или отрицает Его. Даже отвергая Бога, человек остаётся под Законом Божьим по той простой причине, что он человек. Его совесть об этом напоминает. Человек никогда полностью не теряет потребность пользоваться своей свободой воли, сколь бы ограниченной она ни являлась, и таким образом приобрести известное положение в сообществе себе подобных. «В нашей среде учат, – говорится в «Аугсбургском исповедании», – что человек обладает некоторой мерой свободы воли, которая позволяет ему жить внешне честной жизнью и делать разумный выбор между вещами». Природный человек в своём историческом существовании не только пребывает под сенью Закона, не будучи способен узнать в нём Закон Божий, но он живёт совместно с тварью, в которой Бог свидетельствует о своей Божественности; однако человек не обретает подлинного знания о Боге. Мартин Лютер говорит: «Разум знает, что Бог существует, но кто Он и что Он, разум не знает». В исторической перспективе протестантизм несколько отступит от лютеровского радикализма. Уже после смерти Мартина Лютера принятые лютеранские вероисповедные тексты («Liber concordiae») понимают «образ Божий», прежде всего, в том смысле, что человек способен получать знание о Боге: «Писание показывает это, когда оно говорит, что человек был создан по образу и подобию Божию (Быт. 1:27). Что иное как не мудрость и праведность были воплощены в человеке, с тем чтобы он мог узреть Бога и подражать Ему, т.е. человек получил дары познания Бога, страха Божия и упования на Него». Человек-личность. Греховность не отменяет того, что человек – творение Божье.