НЕСТОРИАНСТВО – интерпретация диофизитского христологического учения, традиционно приписываемого Константинопольскому архиепископу Несторию (428–431 гг.), осуществлённая Кириллом Александрийским (376–444 гг.) и осужденная как ересь на проходившем под председательством Кирилла Первом Эфесском (Третьем Вселенском) соборе в 431 г.; учение Нестория в том виде, как оно излагалось им самим и было воспринято его сторонниками, а также христианское сообщество, отвергавшее или проигнорировавшее осуждение Нестория, исторически представленное, в частности, Ассирийской Церковью Востока (см. Ассирийская Церковь Востока). Исследователи подчёркивают, что название «несторианство» некорректно, если оно предполагает, что учение Нестория принимается в осуждённой интерпретации. Главный богословский принцип несторианства состоит в том, что оно признаёт полную симметрию богочеловечества Иисуса Христа: в едином богочеловеческом лице Христа с момента зачатия неслитно соединены две кномы (реализации природ) и две природы – Бога и человека. Воля в несторианстве, в отличие от халкидонского православия и католицизма, считается свойством лица, а не природы, и не свойством ипостаси, как в учении других древневосточных церквей. Поэтому в несторианстве признаётся одна богочеловеческая воля Христа, сложная, состоящая из двух согласных между собой воль, Божественной и человеческой. В то же время, как и в «халкидонских» церквах различаются действия во Христе – одни действия Христа (рождение от Марии, страдания, смерть на кресте), несторианство относит к его человечеству, другие (творение чудес) – к Божеству. Поскольку, согласно несторианству, рождение от особо почитаемой Церковью Востока Владычицы Марии имеет отношение только к человеческой природе Христа, но не к Божественной природе, термин «Богородица» в несторианстве считается богословски корректным и допустимым только с оговорками; несторианство особо подчёркивает важность подвигов Христа как человека. До крещения на Иордане, Христос как обычный, хотя и праведный, человек в совершенстве исполняет иудейский закон, во время крещения получает благодать Святого Духа, преображается на горе Фавор, страданиями и смертью на кресте выполняет совершенное послушание Богу, после чего силой Бога воскресает, что становится победой над смертью, главным последствием грехопадения Адама. Александрийский архиепископ Кирилл был основным противником Нестория (как и ранее Иоанна Златоуста; около 347–407 гг.), утверждавший христологию Александрийской богословской школы. Поводом к его выступлению с критикой христологических взглядов Нестория послужили споры в Константинополе о том, кого родила Дева Мария: Бога или человека, и, следовательно, следует ли считать Её «Богородицей» или «Человекородицей»; эти споры шли в столице ещё до назначения Нестория на столичную кафедру. Спорившие партии призвали его рассудить их, и Несторий, опираясь на евангельские слова «Христос родился» (Мф. 1:16), предложил именование «Христородица» или «Матерь Христа», объединяющего в своём лице Божественную и человеческую природы. Как уже принятое в языке литургии и благочестия именование «Богородица» он считал допустимым, но в строго богословском контексте, без уточнения «по воспринятому Богом-Словом человечеству» некорректным. Решение, предложенное Несторием, удовлетворило споривших, но было решительно отвергнуто Кириллом, критика которого сводилась к следующему. Именование Девы Марии Богородицей христологически необходимо, поскольку субъект рождения от Марии – Бог-Слово, и, исходя из этого, следует также считать богословски точным выражение: «Бог-Слово страдал и умер на Кресте». И хотя в Священном Писании сказано, что «воскресение совершилось человеком» (1 Кор. 15:21), под «человеком» он понимал «Слово, рождённое от Бога», т.к. «Христос есть Бог», и Родившийся от Марии – Сам единородный Сын Божий. Он утверждал, что не следует также говорить о соединении на уровне лица, но на уровне ипостаси («ипостасное единство») и природы. Кирилл считал, «единение естеств наилучшим образом выражается формулой «единая природа Бога-Слова воплощённая», которую он, не распознав подложного сочинения, заимствовал у Лаодикийского епископа Аполлинария Младшего (около 310 – около 390 гг.).