Наличие цветков и колючек на ветвях Купины неопалимой символизирует, по мнению отдельных толкователей, благочестивых и нечестивых среди народа Израиля. Как птица, попавшая в кустарник с шипами, не может из него выбраться без повреждений, так и Купина неопалимая соответственно отражает страдания еврейского народа в Египте. Подобно тому, как живые изгороди часто создают из кустарников, так и Израиль ограждает мир своими страданиями. Еврейский экзегет Артапан Александрийский (II в. до н.э.) считал видение огня из земли пророку Моисею ответом Бога на его молитву о страданиях еврейского народа. В поэме «Исход» александрийского поэта Иезекииля (II в. до н.э.) отражено предание, согласно которому ветви Купины неопалимой сохранялись в огне зелёными. Также поэт отмечает, что из куста Моисея осветило «божественное слово». Образ зелёных веток куста, оставшихся невредимыми в пламени огня, находит отражение в последующей экзегетической традиции. Исследователи полагают, что это предание было основано на игре слов «цвести» и «сжигать, гореть». Филон Александрийский в сочинении «О жизни Моисея» сообщает, что Купина неопалимая, которая представляла собой неприметный на вид колючий кустарник, ставший, тем не менее, наивысшим образом богоподобия, в момент теофании была охвачена фонтанирующими брызгами пламени. Филон Александрийский полагал, что Купина неопалимая служила символом тех, кто несправедливо страдают, её пламя символизировало творящих зло. Не сгорающая в огне Купина неопалимая указывает на то, что страдающие не могут быть уничтожены их мучителями. Это сравнение призвано продемонстрировать состояние еврейского народа: как огонь не может спалить ветви, так и те, кто хотят уничтожить народ Израиля, не преуспеют в этом. Как огонь сохраняет ветви кустарника, так и творящие злое в итоге будут содействовать спасению народа. Исследователи отмечают, что в апокрифической традиции упоминания о Купине неопалимой достаточно редкие. О небесном свете, воссиявшем из Купины неопалимой, говорится в гностическом тексте «О происхождении мира». Гностик Апелл, который был близок к Маркиону, разработал систему пяти божеств, согласно которой третье божество говорило с Моисеем из огня. В третьей «Книге Ездры» Бог обращается к сидящему под дубом Ездре из куста (ср.: 3 Цар. 19:3–5), удостоверяя Своё откровение напоминанием, что «в кусте Я открылся и говорил Моисею, когда народ Мой был рабом в Египте» (3 Езд. 14:1–3). В Коране библейский рассказ представлен как чудо встречи Моисея с огнём без упоминания горящего кустарника. В славянском христианском апокрифе «Житие пророка Моисея» (XV в.) есть известное в богословии ранней церкви истолкование Купины неопалимой как образа Божьей Матери, Которая, «приняв в утробу Бога, неопалимой оставалась, и после рождения Его снова Пречистой Девой пребывала». В раннехристианской традиции исследователи находят схожие экзегетические модели и отдельные элементы иудейской интерпретации, но в целом истолкование Купины неопалимой носит независимый характер, связанный с переосмыслением значения этого образа в свете христианского откровения. Упоминание о Купине неопалимой в устах Спасителя служит одним из доказательств воскресения мёртвых в полемике с фарисеями: Тот, Кто говорил к Моисею из Купины неопалимой и открыл Себя как Бог ветхозаветных патриархов (Авраама, Исаака, Иакова – Исх. 3:6), не может быть «Бог мёртвых, но Бог живых» (Мк. 12:27; ср.: Лк. 20:37).