На этапе освящения важную роль играет возгревание в душе огня любви, которое продолжает в высшем смысле дело очищения ума (духа), а затем переходит в стадию света. Этот огонь пробуждает слёзы, а затем погружает подвижника в настоящий транс; молитва прерывается состоянием восторга (здесь Иоанн Саба близок к Евагрию Понтийскому и Исааку Сирину). Проявления нападения бесов на этом этапе становятся более утончёнными, уподобляясь действиям теплоты и огня, которые подвижник принимает за знаки собственного успеха. Каждый новый шаг вглубь по пути созерцания приводит к большей бездвижности, стремящейся к полному покою, так что от инока уже не требуется участие в общей молитве. В этом смысле Р. Бёле справедливо указывает на близость такой позиции к «мессалианству». В аскетическом богословии Иоанна Саба большую роль играет учение о мыслях, точнее, о концептуализациях (intellections в переводе Р. Бёле) сокровенного. На этапе освящения/просвещения их предметом ещё являются чувственно постигаемые символы, но постепенно сознание погружается в дивное исступление. Речь идёт об особых модусах ума при созерцании Таин Божьих. Эта сложная система предполагает различные формы религиозного языка, которые, отражая разные концептуализации, ведут к таинственному восхождению путём всё более возвышенного истолкования одних и тех же объектов. Иоанн Саба учит, что после очищения в душе подвижника пробивается источник мистического языка, превосходящий слова (Беседа 13). Важным компонентом евагрианско-ареопагитской схемы, повлиявшей на конструкцию мистического учения Иоанна Саба, было достижение бесстрастия, которое понимается Иоанном Саба как полный контроль над страстями, свобода от них. Но совершенное бесстрастие возможно только на этапе единения – высшем этапе мистико-аскетического восхождения. Единение выражается субъективно в состоянии созерцания «безóбразного Света», а объективно – в прямом воздействии Святого Духа на душу, минуя посредство ангелов. Сначала Свет проявляется через «прозрачность» души, затем Дух становится видимым в самом существе души (вплоть до полного слияния с «божественным сумраком»). Иоанн Саба описывает этот момент как погружение в море света и встречу с таинственной тучей. С этим видением связана богословская проблема «Тела Христова во славе», которое лишается всех материальных коннотаций, за что Иоанна Саба, как считается, и осудили при католикосе Тимофее I. Все видения на этом этапе сверхъестественны и находятся внутри души и как объект и как субъект. Душа зрит в саму себя, но и созерцание тварной природы (как телесной, так и бестелесной) происходит в мистическом смысле так, что эта природа зрима «ангельским образом». На этапе единения бесы смущают подвижника видениями бестелесных сущностей (ангелов, человеческих душ и демонов), а также ангельскими славословиями, которые пробуждают гордыню. В новом мире Бог будет видим внутри индивидуума, что позволяет рассматривать перспективу совершенного и бесконечного восхождения и углубления видения Бога как главную эсхатологическую тему Иоанна Саба.