Решительной критике подвергает понятие «чудо» в своём теолого-политическом трактате нидерландский философ-материалист Бенедикт Спиноза (1632–1677 гг.), утверждая, что Бог и природа не представляют двух нумерически различных сущностей, но одно и то же бытие (Deus sive natura), что сущность и провидение Бога гораздо лучше познаются в закономерном ходе природы, чем в предполагаемых чудесах. Он считал, что мыслить Бога нарушающим законы природы – значит находить в Нём противоречие. Всё совершается по неизменным законам природы, и если что-либо представляется людям нарушением этих законов, то это зависит лишь от человеческого неведения истинной связи действующих причин. В переписке с богословом Генри Ольденбургом (1618–1677 гг.) Спиноза с ещё большей решительностью настаивает на необходимости объяснять все явления естественными причинами и прямо отождествляет понятия «чудо» и «неведение». Немецкий философ Готфрид Вильгельм Лейбниц (1646–1716 гг.), связанный своей гипотезой предустановленной гармонии, мог допускать чудо лишь на словах; признаваемые им чудеса оказываются неизбежно вытекающими из предшествующих событий, т.е. заранее предопределёнными в развитии мира. Чудеса, утверждает Лейбниц, точно так же входят в порядок вещей, как и естественные действия, и отличаются от последних только своей необычностью. Единственным чудом в строгом смысле слова у него является сам факт предустановленной гармонии – факт, имеющий своё основание исключительно в свободной воле Бога. Ещё более решительные возражения против чуда предоставлены со стороны эмпиризма, который признаёт законы природы всеобщими и необходимыми нормами в последовательности явлений, ввиду их постоянного подтверждения как общечеловеческим, так и специально научным опытом. Вся совокупность опыта ведёт к заключению, что всякая причинная связь имеет закономерный характер, т.е. может быть подведена под какое-нибудь правило, имеющее самостоятельное значение или выводимое из другого, более общего правила. Таким образом, всякое следование явлений в порядке времени подчинено тем или иным общим правилам или (что то же самое) закону причинности. Это убеждение признаётся в эмпиризме обладающим высшей степенью вероятности и получающим значение познавательного закона лишь при помощи психологического фактора привычки. Поэтому чудо как нарушение закономерного хода природы не является, с точки зрения эмпиризма, чем-то абсолютно немыслимым и невозможным. Но поскольку закономерность причинной связи имеет для себя весь объём научно-проверенного опыта, чудесные же события ещё никогда не были констатированы с той несомненностью, которая исключала бы всякую возможность естественного объяснения, то их вероятность сводится почти к нулю. Классическим выразителем эмпирической критики понятия «чудо» является шотландский философ Дэвид Юм (1711–1776 гг.), посвятивший вопросу о чуде целую главу своего «Исследования о человеческом разуме». К решительным противникам чудесного исследователи относят также родоначальника немецкой классической философии Иммануила Канта (1724–1804 гг.), высмеявшего в своих «Грёзах духовидца» видения шведского учёного-естествоиспытателя Эммануэля Сведенборга (1668–1772 гг.), после прочтения его «Arcana cœlesta». В этом сочинении, относящемся к переходному периоду философского развития Канта, критика духовидения отличается больше остроумием, чем логической силой. Он готов признать бытие духовных существ, но видит непримиримое противоречие в предположении их пространственного обнаружения в чувственно воспринимаемых формах. Если дух обнаруживается в материальных явлениях, то он уже не дух, а нечто материальное. Этот метафизический аргумент Канта опирается на предположение абсолютного различия между духом и материей. Однако это предположение далеко не составляет необходимой предпосылки теории духовидения и прямо опровергается примером человеческого существа, обнаруживающегося и духовно, и материально. Разница лишь в способе материализации духовного, а не в самом принципе их возможного взаимодействия.