Этим для поповцев обусловливалось в некоторой степени право иметь попов, без которых, по их правилам, они не могут совершать богослужения. Под поселение вышедших из тогдашних польских провинций старообрядцев было отведено, между прочим, 70 тыс. десятин превосходной земли по р. Иргизу (в Самарской губерни). Здесь старообрядцы тотчас же устроили три мужских и два женских монастыря с церквами. Свобода иметь попов доставила Иргизу огромное значение в среде старообрядцев. После перемазанского собора 1779 г. на Иргизе были большие прения по предмету, обсуждавшемуся в Москве, и неоднократно (между 1782 и 1805 гг.) созывались соборы, на которых окончательно были выработаны правила перемазания. Между прочим, на соборе 1783 г. было решено во всех старообрядческих общинах принимать только священников, получивших исправу на Иргизе. Это единодушно и повсеместно принятое правило доставило Иргизу главенство во всем старообрядчестве. Братство иргизских монахов получило в некоторой степени значение епископа. Оно рассылало по всем старообрядческим общинам беглых попов, которые свободно проживали там для совершения треб. В начале XIX в. их проживало по разным местам более 200 человек. Рассылка иргизских попов по разным местам в конце XVIII в. была совершенно свободна, а в 1803 г. селу Городцу (Балахнинского уезда Нижегородской губернии) даже высочайше было разрешено иметь попов из иргизских монастырей; но до 1822 г. не было общего дозволения иметь старообрядцам при своих часовнях беглых попов. Наконец, 26 марта 1822 г. были высочайше утверждены правила «о попах и молитвенных домах». Этими правилами разрешалось старообрядцам содержать при своих часовнях беглых попов, не подлежащих суду за уголовные преступления; в то же время на этих попов была возложена обязанность вести метрические книги. Эти правила официально считались секретными и были разосланы только губернаторам; но уже к концу 1822 г. вся поповщина от Бессарабии до Байкала о них знала и на них ссылалась. Впрочем, вследствие неточной редакции правил гласное принятие священника к моленной зависело от усмотрения начальника губернии. В Московской, Тверской, Калужской, Тульской, Саратовской, Могилевской, Черниговской и некоторых других губерниях тотчас же появилось по несколько «дозволенных» попов. В других, как, например, в Пермской губернии, и прежде бывших иргизских попов брали под стражу и отсылали в те епархии, из которых они бежали. Недолго пользовались старообрядцы данными им льготами. После вступления на престол Николая I начинается с 1827 г. ряд постановлений сначала ограничили, а потом и вовсе отменили права и льготы, полученные старообрядцами при Екатерине II и Александре I. В 1827 г. беглым попам было запрещено переезжать из одного уезда в другой; в 1832 г. было предписано беглых попов, давно живущих на местах, оставить в покое, но вновь бежавших к раскольникам возвращать в распоряжение их епархиальных архиереев. Но самым важным по своим последствиям распоряжением правительства 30 гг. XIX в. было уничтожение иргизских монастырей и превращение их в единоверческие. Строгие меры, принятые для искоренения беглопоповства, произвели так называемое «оскудение священства». Попов, дозволенных правилами 1822 г. и оставленных до смерти при своих местах, оказалось крайне мало для пяти млн. поповцев, рассеянных от Хотина до Байкала и от Петербурга до Ленкорана, тем более что им было строго запрещено переезжать не только из губернии в губернию, но даже из одного уезда в другой.