Были сделаны и опыты подобных чиноприятий, но по очевидной их несообразности большинством старообрядцев были отвергнуты. Нашли более сообразным с правилами принимать бегствующих иереев как еретиков второго чина, а равно и всех уже от Греко-российской церкви приходящих принимать только под миропомазание, отменив, таким образом, завещанный предками обычай. Но и это решение встретило противников, находивших, что и повторение миропомазания над приходящим от церкви священником требует вторичного поставления во священство. Поэтому некоторые предлагали совершать миропомазание над приходящими иереями тем же способом, как прежде совершали крещение, т.е. облекши присоединяемого в полное священническое облачение; другие же находили возможным в приятии бегствующих священников ограничиться одним проклятием ересей, т.е. принимать их третьим чином. Решением принимать бегствующих священников раскольники-поповцы не могли удовлетвориться, т.к. помимо споров и разногласий по вопросу о самом чиноприятии таких священников им очень скоро пришлось убедиться, что бегствовали от Греко-российской церкви большей частью священники, недостойные этого имени, подлежавшие или подвергшиеся суду за разные преступления, даже лишенные сана, вообще люди порочной жизни, потерявшие и совесть, и веру. Истые ревнители старообрядчества крайне тяготились таким «сумнительным» положением своей церкви и единственный исход видели в приобретении «древлеправославного» епископа, не предполагаемого, но действительно существующего. Они решили поискать между православными епископами такого, который, подобно беглым попам, согласился бы, под условием известного чиноприятия, поступить в старообрядчество, и, будучи принят в сущем его сане, совершал бы у них все архиерейские действия. Поиски эти, по уверению старообрядцев, начались еще в царствование Петра I, но кончились полной неудачей. Правда, в середине XVIII в. у них один за другим появляются три епископа; но эти епископы породили в старообрядчестве одни только раздоры да соблазны. Из них только первый, Епифаний, хотя и обманом, но действительно был поставлен в епископы (что, конечно, канонической правильности не могло иметь), остальные же два (Афиноген и Анфим) были просто самозванцами. Есть известия еще о трех раскольнических архиереях (Федосий, Анатолий, Рафаил), но известия крайне скудные, и, во всяком случае, эти архиереи не имели никакого значения в истории поповщины. Епифаний, по фамилии Реуцкий, в Киеве постригся в монахи, был посвящен в иеромонахи и, по некоторым сказаниям, одно время был даже игуменом Козелецкого Георгиевского монастыря. При помощи подложных документов и немалых подарков он успел склонить митрополита ясского Георгия к совершению над ним епископского поставления. Спустя немного времени, Епифаний был взят русским правительством и предан суду. Святейший Синод не признал его епископом, т.к. он обманом и деньгами получил этот сан, и постановил заточить его в Соловецкий монастырь. Оттуда он бежал, за что был лишен монашества, высечен плетьми и приговорен к ссылке. Тогда-то ветковские раскольники, следившие за ходом дела об Епифании и вступившие с ним в переговоры, похитили его у конвойных солдат и приняли в качестве действительного епископа. Очень скоро отношения между старообрядцами и их первым епископом стали крайне натянутыми, т.к. Епифаний, не скрывавший своего нерасположения к старообрядчеству, возбудил у них сомнения относительно своего крещения; стали подозревать, не крещен ли он через обливание. Поэтому, когда Епифаний во время так называемой первой «Ветковской выгонки» снова был взят правительством, старообрядцы были даже довольны, что ему пришлось архиерействовать на Ветке недолго (с августа 1734 г. по апрель 1735 г.).