За это короткое время Епифаний успел поставить им немало попов и дьяконов. Правда, старообрядцы отбирали у посвященных им попов ставленные грамоты, тем не менее, попов Епифаниева поставления осталось по разным местам довольно много. Появились даже защитники и приверженцы Епифания, образовавшие особую секту, известную в истории раскола под именем епифановщины. Бесплодные искания архиереев, а равно и приобретение таких, как Епифаний, Афиноген и Анфим, не могли, конечно, избавить раскольников от необходимости иметь бегствующих от Греко-российской церкви иереев. И беглые попы у них действительно имелись постоянно, хотя и были приобретаемы с немалым трудом и с явным отвращением к этим «чужеименным» пастырям. Вопрос о чиноприятии бегствующих священников, послуживший главным поводом к исканию архиерейства, по-прежнему возбуждал споры и разногласия. Наконец, значительная часть старообрядцев примкнула к решению, принятому на Рогожском кладбище в Москве. Здесь один из беглых попов, Василий Стефанов, пользовавшийся большим авторитетом среди московских поповцев, проповедовал, что приходящих от Греко-российской церкви мирян и священников, на основании якобы древних примеров, надлежит принимать непременно вторым чином, под миропомазание («перемазывать», по выражению поповцев). Но так как, по сознанию самих старообрядцев, древнего, иосифовских времен, мирра у них тогда уже не имелось, то поп Василий, ради вящего укоренения перемазанства, решил сделать Рогожское кладбище центром для снабжения всего старообрядчества мирром и в 1777 г. устроил на кладбище его варение. Наиболее сильными противниками перемазанства явились старообрядцы дьяконова согласия. Они доказывали, что приходящие иереи должны быть принимаемы по образу еретиков не второго, а третьего чина, т.е. через одно проклятие ересей. В конце 1779 г. и в начале 1780 г. в Москве состоялся многолюдный собор поповцев, собравшихся со всех концов России, и хотя общесоборное мирное решение вопроса о чиноприятии бегствующих иереев не состоялось, но сторонники Рогожского кладбища, получившие название «перемазанцев», одержали верх, и обычай «перемазывать» беглых попов объявлен был обязательным для всех обычаем старообрядчества. Большинство раскольников вполне удовлетворились этим решением и, не питая больше никаких сомнений относительно беглых попов, принимаемых вторым чином, не видело уже надобности в учреждении раскольничьей епископской кафедры. С этого времени в течение полстолетия не было ни одной попытки к приобретению архиерейства. Беглопоповство в течение этого времени достигло небывалых размеров; приобретение беглых попов организовалось в целую систему: образовались центры, откуда они, как бы получая своего рода санкцию, расходились по всему старообрядческому миру, и между этими центрами первенствующее значение приобрел Иргиз. Такой порядок вещей не мог бы упрочиться, если бы при Екатерине II и Александре I не переменилось отношение правительства к раскольникам. Со вступлением на престол Екатерины II находившиеся у старообрядцев беглые попы не подвергались больше преследованиям со стороны правительства, если не совершали уголовных преступлений, и только в таком случае лишались сана и даже заточались в монастыри, если попадались в руки духовного начальства. Вызывая старообрядцев из-за литовского рубежа, Екатерина II обещала им свободу богослужения в тех местах, где они будут поселены.