Греческие исследователи восприняли традицию транскрипции Трёх дидаскалов (так называемый «пространный развод»), возникшую в результате осмысления византийской нотации как «стенографической», в звукоряде, отличном как от пифагорейского диатонического, так и от хроматических. Исследования И. Арванитиса, основанные на полном охвате истории византийской нотации, особенностях гимнографических текстов ирмосов и стихир, соотношении словесного текста, мелоса и нотации, а также других деталях, предоставили более сильные аргументы в пользу интерпретации Я. ван Бизена, подразумевающего наличие бинарного ритма в стихирах и ирмосах. Данный способ транскрипции подтверждается сравнительными исследованиями И. и М. Школьник, которые применили к изучению византийского пения систему ритмического деления, принятую в знаменной нотации, известную по музыкально-теоретическим руководствам и двоезнаменным рукописям и производную от ранневизантийской нотации. При этом речь не идёт ни об организации длительностей в такты, ни о стихотворном размере в гимнографии. Итак, византийские песнопения имели первоначально силлабическую, а не пространную мелизматическую форму. Эта последняя форма вместе с так называемым «кратким мелизматическим экзегесисом» (чаще всего две доли на один слог), предложенным дидаскалом Карасом, по мнению исследователей, является более поздним изобретением, положившим начало формированию последующих форм византийского пения. Как это впервые показал Странк (1942 г.), первоначальными являются пифагорейские диатонические звукоряды, на основе которых в результате незначительных постепенных изменений в певческой практике и влияния калофонического пения (в большей степени открытого влияниям со стороны светской музыки) была выработана система используемых ныне интервалов. Помимо музыкально-теоретических трактатов, посвящённых ранневизантийским нотациям, не существует иного метода обучения этим нотациям. Единственный возможный дидактический путь – это использование и обучение хирономии. Однако от данного периода не сохранилось ни одного ясного описания хирономии, и её соотношение с нотацией также остаётся весьма неопределённым. Сама природа ранневизантийской нотации делает описание процесса обучения и запись упражнений весьма затруднительными. Оба аспекта обучения становятся доступными для исследования лишь в более поздний период, с появлением полностью диастематической средневизантийской нотации, и сначала только в виде перечня знаков и их комбинаций (которым также давались определённые названия – для краткости и с дидактическими целями). Данные о более систематическом обучении появляются не раньше начала XIV в. Как полагают исследователи, оно приобрело законченную форму у Иоанна Глики («Дидаскала дидаскалов») и его ученика Иоанна Кукузеля (по прозвищу «Магистр») и явилось результатом появления калофонического пения с его новыми комбинациями ранее использовавшихся знаков средневизантийской нотации и его высокими художественными требованиями.