Общепринятым в Западной Церкви становится августиновское учение, согласно которому «тысячелетнее царство» Апокалипсиса (Откр. 20:1–6) есть аллегорически понимаемая Кафолическая Церковь в её исторической перспективе – со времени Пятидесятницы и до Второго Пришествия. Параллельно церковная мысль преодолевала и эллинистические тенденции. Уже в Посланиях апостола Павла был отвергнут соблазн развоплощения: «Ибо не хотим совлечься, но облечься, чтобы смертное поглощено было жизнью» (2 Кор. 5:4). Проповедь воскресения тел стала одним из основных мотивов и в писаниях раннехристианских апологетов: «Мы ожидаем весны и для нашего тела». Для оправдания этой надежды раннехристианские авторы указывали на духовно-телесную целостность человека. Душа без тела, отмечали они, – это не целый человек, а лишь его осколок, не способный к полноценному бытию. «Бог наделил самостоятельным бытием и жизнью не природу души саму по себе и не природу тела, взятую отдельно, но, скорее, людей, состоящих из души и тела, чтобы с теми же частями, из которых они состоят, когда рождаются и живут, по окончании сей жизни достигали общего конца». Однако для полного преодоления эллинистического спиритуализма недостаточно было одной лишь проповеди: диалектической утончённости платонической философии нужно было противопоставить интеллектуальную вескость христианских аргументов. Попытка Оригена была в этом отношении крайне неудачной. Формулируя эсхатологию церкви в категориях греческой мысли, он не сумел преодолеть основного в античной космологии принципа тождества «начала» и «конца», хотя и пытался синтезировать его с христианской идеей творения. Концепция вечного круговорота бытия, неизменно завершающегося возвращением всего сущего к первоначальному единству, осталась в эсхатологии Оригена базовой посылкой. При таком воззрении человеческая история и как следствие совершившаяся в ней искупительная Жертва теряют свою уникальность и онтологическую значимость. Чаемое христианами воскресение мёртвых становится в оригенизме лишь подготовительным фрагментом перед конечным и полным развоплощением – апокатастасисом всей разумной твари в первичное чисто духовное состояние. Церковная мысль в лице, прежде всего, Афанасия Великого, каппадокийцев, Августина Блаженного, автора «Ареопагитик» и Максима Исповедника противопоставила эллинской идее вечного кругообращения строго библейское линейное видение истории. История, следуя заложенному в неё Творцом «принципу поступательной устремлённости», движется от своего «начала» к «концу», от зачаточного первозданного совершенства к всесовершенной полноте Царствия Божия, когда мир перейдёт в качественно иное, преображённое состояние. История не случайна по отношению к вечной жизни, не противопоставлена ей. Напротив, она является необходимым условием для вхождения человечества в Божественную вечность. По мысли протоиерея Георгия Флоровского, история есть «процесс становления твари, врастающей в вечность». Эта динамичная линейность есть обязательный принцип не только бытия человечества в целом, но и каждой человеческой личности. Человек должен свободно осуществить своё восхождение в вечность через следование Божественному «первопроходцу» Иисусу Христу. Имея в виду эллинскую космологию, в которой не остаётся места для человеческой свободы, но есть лишь одна неизбежная предопределённость,