Согласно некоторым летописным преданиям, незадолго до кончины святителя князь Иван Данилович попросил его истолковать странный сон, приснившийся ему накануне. Во сне, будто наяву, ехал он на коне по окрестностям Москвы и вдруг увидел впереди небывалую высокую гору, вершина которой была покрыта сверкающим на солнце снегом. Пораженный, князь остановился. Вскоре снежная вершина исчезла из глаз, а вслед за ней растаяла в воздухе и сама гора. Митрополит так объяснил видение: как исчез снег на вершине горы – так и он, Петр, скоро исчезнет из этого мира. Но потом придет черед и самого Ивана покинуть этот мир, исчезнув без следа, как эта могучая гора. И еще святитель предрек Ивану, что перед смертью к нему придет некий старец – вестник скорой кончины. Так рассказал эту историю и игумен Пафнутий Боровский (1394–1477 гг.), хорошо знавший семейные предания московских князей. Несколько иная версия этого предания, согласно которой князь Иван Данилович имел видение горы с заснеженной вершиной во время охоты в урочище Высокое близ Москвы, содержится в «Сказании о чудесах митрополита Петра», созданном около 1470 г. московским книжником по имени Кифа. Эта версия запечатлена в 14-м клейме знаменитой житийной иконы митрополита Петра, созданной в конце XV в. художником из круга Дионисия (1440–1502 гг.). Два всадника – князь Иван и его спутник боярин Протасий – в изумлении взирают на дивную гору с заснеженной вершиной. Но особенно красочно эта история изложена в Мазуринском летописце (конец XVII в.). Здесь, кроме горы и снега, появляется третий символ – широкое поле, по которому ехал князь с Протасием. Князь Иван «всегда старца того ожидаше пришествие», на месте видения снежной горы устроил монастырь с храмом в честь иконы Боголюбской Божией Матери, которая со времен Андрея Боголюбского считалась палладиумом Владимирской Руси. Москва глубоко чтила умершего святителя. Среди москвичей ходили рассказы о его посмертных чудесах. Князь Иван велел записывать все эти происшествия, а также составить краткое «житие» – рассказ о жизни святого. Канонизирован Петр как святой сначала на Владимирском соборе 1327 г., где ростовский епископ Прохор прочел записанные по инициативе Ивана Даниловича Калиты его посмертные чудеса, затем в 1339 г. в Константинополе. На Владимирском соборе присутствовал и великий князь Александр Тверской. Он едва ли желал появления у Москвы собственного святого, однако в тот момент князю нельзя было усложнять свое и без того крайне шаткое положение новыми распрями с москвичами, а также с иерархами, которые глубоко чтили Петра и желали его прославления. В итоге Владимирский собор утвердил местное, московское почитание Петра как святого, и Петр стал первым московским епископом и первым московским святым. Память его 21 декабря. Перед смертью Петр выбрал некоего архимандрита Феодора как наследника своей кафедры, но в Константинополе с этим выбором не посчитались. Конечно, митрополит Петр, приняв к сердцу политические планы московских князей, решил всем, чем мог, посодействовать их выполнению. Определив себе местом погребения Москву, он, однако, понимал, что одно это еще не налагало прямого обязательства на его преемников (по узаконенному порядку греков) непременно стремиться в город не столичный, каковым тогда была Москва. Кроме того, новые митрополиты, скорее всего, могли встать на сторону великих князей (тверских), как это случилось бы и с митрополитом Петром, если бы его не вооружил против себя сам Михаил Ярославич. Единственную возможность избежать такой нежелательной для Москвы перспективы митрополит Петр и князь Иван Данилович по справедливости усматривали в том, чтобы избрать и возвести на митрополию какого-нибудь «своего человека». Но здесь приходилось считаться с двумя затруднениями: во-первых, для греков были ничуть не обязательны прецеденты избрания в митрополиты русских и, во-вторых, избирать своего кандидата на митрополию имел право только великий князь, а никак не удельный – Иван Данилович, который в данном случае прятался за спиной святителя Петра. Кандидата они все-таки избрали, который после смерти митрополита Петра отправился в Константинополь на поставление. Великому князю Александру Михайловичу Тверскому, вероятно, стоило только выразить протест против незаконного посягательства московского князя на его права и в полемических целях подчеркнуть свою покорность грекам, т.е. желание на митрополию грека, как дело Феодора оказалось проигранным, и на Русь явился в 1328 г. митрополит из греков Феогност (1328–1353 гг.).