Апостолы и ранние отцы церкви, называя Иисуса Христа Господом, признавали Его и Богом. Постулируя единство Отца и Сына («Я и Отец – одно», Ин. 10:30), необходимо было прояснить Их личные отношения. Не вдаваясь в исследование природы Христа, о Нём говорили преимущественно как о Боге Откровения. Когда же речь заходила о домирном бытии Сына, то, в сущности, говорилось о Его отношении к миру, т.е. о том, что Он, пребывая в Боге от вечности, исходит от Бога для сотворения мира. Во многом под влиянием литературной деятельности христианских апологетов осмысление онтологического взаимоотношения Отца и Сына восприняло черты стоического учения о логосе. Однако философский концепт логоса не мог вполне удовлетворить потребностям выражения христианского учения о Боге, что проявилось в ряде негативных последствий, в частности, в укреплении субординационизма, а также в возникновении теории «двойственного Слова». Учение об Иисусе Христе, Сыне Божьем, обладающем божественным достоинством, встретило противодействие со стороны монархианства, ереси, отрицавшей учение о Троице и видевшей в нём проповедь многобожия. Тертуллиан сообщает, что девизом этой группы было утверждение: «Мы держимся монархии», т.е. строгого монотеизма. Вместе с отрицанием божественности Христа монархиане предлагали два варианта объяснения Его взаимоотношений с Богом: 1) Христос не есть Бог по существу, а лишь человек, исполненный силой Божьей; 2) Сам Бог и есть Сын, различие же только имеет место по имени и по тому образу, в котором Бог открывается людям. В православной полемической литературе эти два направления монархианства получили названия «динамизм» и «модализм». Для александрийского пресвитера Ария также было аксиомой бытие только одного Абсолюта и посредническая роль Логоса в деле творения Богом мира. Согласно Арию, всё, что не есть Бог, инородно Ему, имеет иную сущность, в том числе и Сын, Который рождается, т.е. изменяется, а значит, не есть Бог, но лишь одно из творений. Арий утверждал, что «Сын существует волею и мыслью Бога», Сын не совечен Отцу, и «было время, когда Сына не было». Арианский кризис распространился в IV в. и породил широкомасштабную дискуссию о христианском вероучении. Позитивным следствием кризиса стала выработка триадологической терминологии православными богословами. Афанасий I Великий выступил решительным апологетом термина «единосущие», введённого в Никейский Симво веры отцами первого Вселенского собора 325 г. Афанасий I Великий подверг критике субординационистское учение о Логосе как о посреднике между Богом и миром. Он утверждал, что «рождение» Сына от Отца означает Его происхождение от существа рождающего Отца, поэтому Сын во всём подобен Отцу, а также то, что рождение Сына – это акт, обусловленный природой рождающего Отца, а не Его волей. Наиболее глубокую разработку триадологическая терминология получила в трудах каппадокийцев, святителей Василия Великого, Григория Богослова, Григория Нисского. С конца IV в. можно говорить об установлении общепринятой троичной терминологии, которая описывает учение церкви о Боге и которая снимает возможные противоречия между монотеизмом и троичностью.