Исходя из этого, Кларембальд Аррасский в отличие от Гильберта Порретанского, видевшего в аксиомах Боэция философские утверждения, ведущие естественный разум человека к философскому понятию о Боге, полагал, что эти аксиомы могут быть правильно интерпретированы лишь теологическим, т.е. просвещённым благодатью разумом. В силу этого в «Объяснении...» Кларембальд Аррасский не столько предлагает разработку сложных философских тем христианского платонизма, заявленных в сочинении Боэция, сколько переводит Боэция на теологически детерминированный язык Шартрской школы. Это, прежде всего, проявляется в последовательно отстаиваемом Кларембальдом Аррасским убеждении, что Бог как первое Бытие – это Бог как Творец всего сущего; таким образом исключается любой оттенок платонического представления об эманации. Наиболее важным для правильного понимания трактата Боэция Кларембальд Аррасский считал различение между «бытием самим по себе» и «сущим в бытии». Абсолютное «бытие само по себе», т.е. бытие Бога, Кларембальд Аррасский называет «формой существования» («forma essendi»), тогда как относительное сущее, т.е. всё, кроме Бога, он считает обладающим лишь производным от первого бытия существованием. Подчёркивая, что у Боэция отношение абсолютного и относительного бытия определяется через понятие «причастность» («participatio»), Кларембальд Аррасский разбирал возможные смыслы этого понятия, особо выделяя теологический смысл. В заключительной части «Объяснения...» Кларембальд Аррасский касается отсутствующего в явной форме в рассматриваемом им трактате Боэция вопроса о том, каким образом учение о субстанциальной благости всех вещей может быть совмещено с фактом существования зла в мире. Для его решения Кларембальд Аррасский использует учение о Промысле Божьем («providentia»); следуя Августину Блаженному и ссылаясь на сочинение «Утешение философией» Боэция, он заявляет, что Бог как Творец не творит зла, однако как Промыслитель он учитывает зло в созданном Им миропорядке, т.е. «упорядочивает» («ordinare») зло так, чтобы «то зло, которое мы совершаем, обратить в добро», в результате чего «из зла по упорядочивающему божественному замыслу следует добро».