В середине 1880 гг. рабочий день иконописца обычно начинался в 4 часа утра и длился с перерывами на завтрак, утренний чай, обед и вечерний чай до 8 часов вечера. В это время подавали ужин, после которого сразу ложились спать. Таким образом, за иконописанием проводили 13–15 часов в сутки. В начале XX в. рабочий день иконописца увеличился на 1–2 часа и длился уже «с 3–4 ч. утра до 9 ч. вечера с небольшими перерывами для отдыха и еды». В среднем иконописец-«красочник» за неделю изготовлял четыре – семь икон, за год – до 175. В середине 1880 гг. «красочники» написали около 8750 образов. Иконописец-«личкун» за шестидневную неделю писал 18–25 несложных сюжетов, в год – от 720 до 1200 икон. По сведениям 1885 г., среднестатистическим борисовским «личкуном» было написано около 750 икон; количество икон, произведённых всеми иконописцами слободы, составило 307 тыс. Таким образом, все борисовские иконописцы в 1885 г. создали около 315 750 икон. Также до 300 тыс. образов было написано в Борисовке с 1895 по 1896 гг. Число иконописцев с середины 1880 гг. до начала 1900 гг. оставалось почти неизменным – около 500 человек, при этом количество икон в год в среднем неизменно составляло около 300 тыс. образов. Иконографическую тематику определяли спрос и вкус южнорусского крестьянина: чтимые святые, покровители домашнего хозяйства, заступники в различных болезнях, святые, соимённые покупателю иконы и членам его семьи, праздники. Наиболее распространёнными в борисовской иконописи были иконы Христа Вседержителя и Пресвятой Богородицы (Смоленской, Владимирской, Казанской), часто образующие пару, которой принято благословлять новобрачных, а также Тихвинская (чудотворная святыня края, находившаяся в Борисовском Тихвинском женском монастыре) и Козельщанская (прославилась чудотворениями с 1881 г. в расположенном недалеко от Борисовки селе Козельщине Полтавской губернии) иконы Божьей Матери, иконы двунадесятых праздников, Николая Чудотворца, священномученика Харалампия Магнезийского (защитника «от глада и мора или злотворного воздуха, погубляющего плоды»), священномученика Власия Севастийского (покровителя домашнего скота, защитника от чумных поветрий). Иконы писали маслом на дереве в живописной манере. Отличительным признаком борисовских подризных икон исследователи считают их типологически единые фольговые оклады, сделанные монахинями Борисовского Тихвинского монастыря или местными жителями, которые украшали иконы в одинаковой с монастырём манере. Облачения плоские с прочеканенным узором; нимбы также узорчатые, заканчиваются многочисленными лучиками. Зазор между иконной доской и киотом обычно оформлен профилированной, имитирующей багет фольговой рамой. В углах рамы, иногда по центру её сторон – фольговые подобия цветов, винограда, состоящие из полусферических бляшек, переплетённых спиралей-стеблей, широких лапок-листьев, создающих пышную квазибарочную конструкцию, часто с произвольной, перенасыщенной декором структурой. Также исследователи встречают более скромные по виду оклады из мелких цветов, сделанных из вощёной бумаги и укреплённых на фольговой раме. Борисовские иконописцы независимо от специализации писали иконы на заказ.