Посланного с посольской миссией в «Мамаеву Орду» Епифана Кореева, боярина и единомышленника Рязанского великого князя, источник упоминает как «антихристова предтечю» («Памятники Куликовского цикла», 1998 г.). Автор Пространной редакции Летописной повести даже факт предупреждения Московского князя правителем Переяславля Рязанского о планах Мамая трактует как лесть. Такие характеристики ордынских союзников сохраняли актуальность до конца 1385 г., когда был заключён новый мирный московско-рязанский договор. В Пространной редакции Летописной повести подчёркивается заступничество Пресвятой Богородицы перед Богом за Дмитрия Ивановича и всё русское войско, его «единачество» с двоюродным братом Владимиром Андреевичем Храбрым и другими правителями Руси, включая православных братьев Ягайло – служилых князей Андрея Полоцкого «со пьсковичи» и Дмитрия Ольгердовича Брянского «со всею силою бряньскою». Великий князь молится не только в кремлёвском Успенском соборе, но и в коломенском Успенском соборе («Памятники Куликовского цикла», 1998 г.). Многие из этих исторических сюжетов и литовских топосов были развиты при создании различных редакций Хронографа Русской редакции, а затем и «Сказания о Мамаевом побоище». В последнем появились новые герои (например, Фома Кацибей, удостоенный на городище Чур-Михайлов на левом берегу Дона видения св. князей-страстотерпцев Бориса и Глеба Владимировичей, издавна считавшихся покровителями русских войск в битвах с иноверными). Вопреки историческим фактам русских князей на бой с Мамаем благословляет митрополит Киприан, который в действительности в это время находился в Константинополе; союзником темника выступает не Ягайло, а его отец «король» Ольгерд, умерший в 1377 г.; при сообщении о сборе и движении русских войск на бой с ордынцами неожиданно наступает раскаяние у Олега Рязанского; в Куликовской битве участвуют московские гости-сурожане и новгородские посадники, жившие в середине XV в., и др. Научное изучение Куликовской битвы начали в XVIII в. Алексей Ильич Манкиев, Василий Никитич Татищев, князь Михаил Михайлович Щербатов и императрица Екатерина II. Тогда же об этом сражении писали Михаил Васильевич Ломоносов и Гавриила Романович Державин. Термин «Куликовская битва» в историческую науку ввёл Николай Михайлович Карамзин. В 1820 г. директор училищ Тульской губернии Степан Дмитриевич Нечаев (владелец Куликова поля и собиратель тульской старины и реликвий Куликовской битвы) поставил вопрос перед властями и общественностью о подаче прошения на имя императора Александра I о сооружении памятника на Куликовом поле.