В этой иерархии автор «Ареопагитик» «созерцает целую иерархически построенную лестницу озарений, по которой, так сказать, нисходит просвещающая энергия Божества». Таким образом, озарения открывают Бога миру в полном соответствии с иерархическим принципом бытия. Во-вторых, система позитивных знаний о Боге, согласно «Ареопагитикам», базируется на принципе причастности всего творения Богу. Высказанная апостолом Павлом мысль о том, что Бог близок к каждому человеку, и что Его можно и нужно искать в окружающем мире, поскольку «мы Им живём и движемся и существуем» (Деян. 17:27–28), находит в «Ареопагитиках» продолжение: «…Нам следует воспеть Жизнь вечную, из Которой происходит сама-по-себе-жизнь и всякая жизнь и от Которой во всё как бы то ни было жизни причастное распространяется свойственная каждому жизнь… Божественная Жизнь саму-по-себе-жизнь оживляет и делает субстанциальной; и всякие жизнь и жизненное движение происходят из Жизни, всякую жизнь и всякое начало всякой жизни превосходящей». В другом месте автор «Ареопагитик» замечает: «И само, если так можно сказать, бытие имеет силу быть от сверхсущественной Силы». Причастность Богу Его творения делает последнее как бы родственным Творцу. В бытии, жизни и движении, проистекающих от Бога, человек может познать Его и благодаря этому составить систему утверждений о Боге. Такая система, по мысли Григория Богослова, обусловлена, прежде всего, естественным законом, согласно которому живёт и развивается существующий мир, а также Божественным провиденциализмом. Заложенный в основание мира естественный закон, позволяющий «от видимого и благоустроенного» умозаключить о Виновнике всего, и Божественные промыслительные деяния, предотвращающие мировой хаос и сохраняющие космический порядок, возводят ум человека к катафатическому созерцанию Творца Вселенной. Система катафатических знаний о Боге развивалась постепенно. В ветхозаветные времена её становление проходило, в основном, при посредстве прообразов и символов, хотя и тогда немногие избранные (например, Моисей) «могли увидеть Божественный свет в его реальности без символических посредников». Размышляя о символическом содержании скинии Моисея, Григорий Палама писал: «Скиния та была, по слову святых, Христос, сила Божия и Божия ипостасная премудрость (1 Кор. 1:24), невещественная и несотворённая по своей природе», прообразовательно обозначенная через Моисееву скинию. Вступив в божественный мрак, Моисей «увидел и вещественно описал не только невещественную скинию, но и саму иерархию богоначалия и всё связанное с нею, что представил вещественно и пёстро сообразно благочестию закона. Скиния и всё внутри скинии, благочестивое служение и всё к нему относящееся суть вещественные символы, покрывала совершившихся во мраке созерцаний Моисея». После Воплощения это «сверхразумное знание», дарованное некогда одному Моисею, принадлежит «всем вообще верующим во Христа».