Постановка фигур, почти незаметное и потому более естественное движение всех структурных элементов, гибкий рисунок со светотенью, качество почти эллинистической живописи (прежде всего, в написании ликов) свидетельствуют о знании классического искусства. Цветовая гамма сложная, с использованием множества оттенков, с переливами цвета. Тессеры смальты при воспроизведении поверхности мастер кладёт без линейной схемы, следуя объёму; тени, румянец не имеют жёстких очертаний. Мастер свободно владеет приёмами иллюзионизма: сквозь державы просвечивают ладони и драпировки одежд ангелов, блестящие глаза увлажнены, в уголках губ написаны прозрачные тени. По манере письма и типу лика образы ангелов различаются, что свидетельствует, по мнению исследователей, о работе не меньше двух мозаичистов. По мнению исследователей, фигуры Господств и Властей были переделаны при Навкратии: их классический облик несколько утрирован. Образ Девы Марии с Младенцем в апсиде исследователи называют редчайшим примером искусства, создававшегося сразу после победы над иконоборчеством (или в период иконоборческого кризиса 787–813 гг.). Линия становится жёстче, рисунок – твёрже, пропорции вытягиваются. Образ сохраняет классические черты: лёгкий румянец не имеет чётких границ и подобен живописному пятну, линии глаз и бровей тонкие, губы переданы мазками нечёткого рисунка, лик обведён несколькими «лепящими» пластику контурами, в кладке смальты нет повторяющейся организованности чёткими линиями, дугами, которая станет обязательной впоследствии; в кладке присутствует элемент живописности и эскизности. Развитие искусства такого типа представляет собой мозаика с образами Богоматери с Младенцем на троне (в конхе апсиды) и с предстоящим архангелом Гавриилом (на своде вимы) в соборе Святой Софии в Константинополе (867 г.). Мозаики нартекса, по мнению исследователей, – самый ранний пример того, как византийское искусство отходит от монументальности и тяжеловесности форм, свойственных произведениям «аскетического направления» второй четверти XI в. В росписях сохраняется много от искусства предшествующего периода. Так, лик Богоматери Оранты имеет сходство с образами из церкви Неа-Мони на Хиосе (конец 1040 – 1050 гг.): свет выкладывается широкими, твёрдого декоративного рисунка полосами, пластическая лепка личного достаточно схематична, сохраняются элементы статичности и жёсткости. Линии, описывающие силуэты, становятся мягче, пропорции и рисунок движения (в фигурах евангелистов) – правильнее и естественнее. В образах очевидны «сбалансированный характер их внутреннего строя, спокойствие, возвышенная одухотворенность, они стали более приближены к человеческой мере, конкретнее, лица – более «портретны», в них раскрываются психологические, эмоциональные возможности, подчёркивается благородство». К этому же стилистическому кругу примыкает ряд иллюминированных рукописей: Евангелие, 1061 г. (Российская национальная библиотека); Евангельские чтения, написанные для императрицы Екатерины Комнины, около 1063 г. (Музей искусств, Кливленд). Близость, указывающая на истоки стиля, есть с мозаиками церкви Успения Пресвятой Богородицы в Дафни (около 1100 г.) и мозаиками в апсиде собора архангела Михаила Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве (между 1108 и 1113 гг.), особенно в экспрессивном рисунке драпировок, в усложнённом, перенасыщенном ритме, в рисунке контрастных светов, где также есть почти буквальные совпадения с миниатюрами рукописей 1070–1080 гг., происходящими из скрипториев Константинополя.