Беспредельность, напротив, есть причина умножения и производитель множественности, разнообразия. Она – сила Сына, исходящая от Единого, поддерживающая и оживотворяющая сущности в Сыне. От Высшего Единого, таким образом, происходят два творческих источника, две высшие сущности, являющиеся причиной всех вещей и источником их освящения. Послесловие «Комментария» посвящено трактовке сотворения человека по образу и подобию Божию (Быт. 1:26). Представление Иоанна Петрици о том, что человек не может быть непосредственно образом Божьим, поскольку есть «образ образа», «третьим образом», т.е. образом Логоса, являющегося, в свою очередь, образом Бога Отца, восходит к Филону Александрийскому; аналогичные рассуждения встречаются у Климента Александрийского, Оригена и Александрийского епископа Афанасия I Великого. Тем не менее, увлечённо следуя неоплатонизму, Иоанн Петрици приходит к выводам, противоречащим христианской догматике. Так, он избегает говорить о творении, происходящем «по воле» Творца, традиционном для христианского богословия учении. Для Иоанна Петрици творение рассматривается, скорее, как онтологическая необходимость. Материя хотя и происходит от Единого, отождествляемого с Богом, но не творится Им «по воле». В том же неоплатоническом контексте трактуется и грехопадение человека: Адам пал не потому, что это был акт его свободной воли, а вследствие того, что его душа соединилась с материальным телом. Падение Адама Иоанн Петрици трактует не как уникальное историческое событие, а как символическое изображение падения души и рождения всякого человека. Иоанн Петрици критикует учение Аристотеля о душе как об энтелехии тела. Душа не нуждается в теле, онтологически находясь на высшем уровне; воплощение души воспринимается Иоанном Петрици как её падение; лишь в состоянии падения душа может иметь нужду в материальном субстрате. Рай, в котором находился Адам до грехопадения, символ души, рассматривается в нематериальных категориях как место идей, а райские деревья – как полнота вечных идей, насаждённых Богом Отцом. Видимый материальный мир, в котором всё подвержено постоянному изменению, Иоанн Петрици называет «преисподней». Как и Иоанн Итал, он признаёт идею переселения душ, в его трудах нет даже намёков на учение о всеобщем воскресении и конце мира. Мир для него, как и для Прокла, пребывает вечно. Элементы неоплатонической системы Прокла, включённые в систему христианской аскетики, проявляются и в терминологии «Лествицы добродетелей».