Для сохранения условного нетления и бессмертия первым людям нужно было не только не грешить, но и пользоваться благодатной Божественной помощью, которая укрепляла бы и вела к совершенству их природу. Свои рассуждения о первородном грехе архиепископ Кесарии Каппадокийской Василий Великий (около 330 – 379 гг.) предварял вопросом о происхождении и природе зла. Само собой разумеется, замечал он, что зло никогда не происходит от благого Бога, однако если благое претерпевает повреждение, то оно может породить в себе зло. Первоначально это произошло в ангельском мире, где первый по достоинству и чести ангел отверг благодатную связь с Богом и стал родоначальником зла. «Почему зол дьявол?» – вопрошал святитель Василий и отвечал: «По своему произволению». По этой же причине зло зародилось и в человеке, хотя и соблазнённом дьяволом. Относительно природы зла каппадокийский святитель высказывал традиционный для святоотеческой мысли взгляд: зло как сущность не существует, потому что Бог не создавал зла. Точнее, оно «существует… не в своём бытии» и появляется от «повреждения души». Столь странный феномен Василий Великий пояснял простым примером. У человека, имеющего хорошее зрение, нет места слепоте, которая появляется лишь тогда, когда зрение утрачивается. Причиной слепоты стала болезнь глаз; причиной зла стала болезнь души. Василий Великий вступает в полемику с теми, «кто укоряют Творца» за то, что Он создал человека, способного совершать грех. Он опровергал мнения оппонентов с помощью сравнения Бога с хозяином, в подчинении у которого находятся слуги. Хозяин может проявить принуждение и заставить слуг выполнять ту или иную работу, однако ему хотелось бы, чтобы они делали это с желанием и добровольно. «Равным образом и Богу… приятно… не то, что (исполняется) по принуждению, но то, что – по добродетели. Добродетель же от произволения, а не от нужды бывает, произволение же… зависит от нас». Укоряющие Творца не осознают того, что существо, не способное грешить, какое они предпочли бы человеку, – «существо бессловесное», т.е. животное, не имеющее свободы нравственного выбора. Однако именно свобода воли делает человека человеком, хотя и сопряжена с риском его духовного падения. Рассуждая о наготе, которая открылась первым людям в результате грехопадения и вынудила их сшить одежду, Василий Великий отмечал, что прародителям в любом случае потребовалось бы «одеяние». Однако если бы они остались послушными и верными Богу, это одеяние было бы совершенно иным. Оно «просияло бы… от благодати Божией и блистало бы», как «ангельское облачение», превосходящее сияние звёзд и красоту цветов. Святитель Василий не воспринимал смерть лишь как последствие первородного греха. Она имеет для него и положительное значение, определить которое ему снова помогает пример, взятый из повседневной жизни. Сравнивая падшую человеческую природу с разбитым глиняным сосудом, он указывал, что сосуд нужно «предать огню», с помощью которого только и возможно его восстановление. С этой же целью «премудрый Промыслитель» предаёт смерти и сосуд человеческой плоти. Комментируя слова пророка Иезекииля «душа согрешающая, она умрёт» (Иез. 18:20),