Между узким кругом правящей знати (сенатское сословие), которому на долю достались все выгоды от завоеваний, и широкими слоями разоряющегося крестьянства и городского плебса образовалась пропасть. В политике это привело к попыткам реформ и восстаний, которые стали началом столетней полосы так называемых гражданских войн. Общественный кризис сопровождался духовным кризисом. Философский идеал римской доблести, спасавший мир наилучшим управлением, оказался ничуть не похожим на действительность. Между философской теорией и политической практикой, между досугом и делом просвещённых римских аристократов происходит разрыв: вместо того чтобы быть подспорьем и дополнением политической практики, культурные интересы становятся способом ухода и отдыха от неприглядной действительности. В литературе этого периода наблюдается упадок старых поэтических жанров, характерных для традиционной идеологии граждан полиса; возвышение новых жанров, характерных для индивидуалистической идеологии подданных мирового государства; развитие прозы, которая постепенно сравнивается с поэзией по своему значению в культурной жизни. Упадок полисных литературных форм приводит к тому, что носителем культуры (по крайней мере «высокой» культуры) всё больше становится не сцена, а книга; и как в Греции, прозаические жанры начинают вытеснять стихотворные. Красноречие этой поры впервые сознательно овладевает риторической техникой, к концу века появляются первые латинские учебники красноречия. Историография впервые отрешается от тяжеловесной формы «анналов»: Луций Целий Антипатр пишет возвышенным поэтизированным слогом монографию о войне с Ганнибалом. Рядом с красноречием и историографией появляется новая область римской прозы – филология и наука о древностях, прибежище учёного досуга тем, кому претила современность. На рубеже II и I вв. до н.э. работает первый римский филолог Луций Эллий Стилон, чьим учеником был уже упоминаемый историк Варрон. История в Риме была своего рода естественным продолжением красноречия: находясь у государственных дел, римский сенатор обосновывал свои политические мероприятия в речах; уйдя на покой, он оправдывал свою былую деятельность, сочиняя историю. Так Катон вставлял в свои «Начала» в огромном количестве отрывки подлинных речей, когда-то произнесённых им в сенате. Источниками для римских историков служили, во-первых, жреческие анналы государственного архива, и, во-вторых, героические сказания из родовых преданий; от первых из этих источников римская история унаследовала обычай сухой рубрикации событий по годам, от второго – поэтическую окраску языка. Около 130–120 гг. до н.э. древние жреческие анналы были изданы в подлинном виде, и отпала надобность всякий раз пересказывать их заново с самого начала. Историки начинают ограничивать свои темы замкнутыми периодами сравнительно недавнего времени, усиливая политический или поэтический элементы; история-летопись начинает разлагаться на историю-памфлет и историю-роман. До создания истории с философской концепцией римские историки в это время ещё не поднимаются: осмысление мирового значения римских завоеваний остаётся на долю грека – Полибия (около 201 – около 120 гг. до н.э.). В I в. до н.э. объединение Средиземноморья под властью Рима завершается, однако его внутреннее политическое устройство сильно отставало от внешнеполитических успехов: по распространению власти он был мировым государством, в котором и нуждалось развитое рабовладельческое общество, но по организации власти оставался полисом. Это была городская республика; даже Италия не вся пользовалась правами римского гражданства, а провинции рассматривались как завоёванные страны и подвергались организованному грабежу. Это была к тому же республика олигархическая: государственные должности в ней были достоянием узкого круга землевладельческой знати – сенаторского сословия. Даже торгово-денежные слои общества (так называемое всадничество) принимали лишь косвенное участие в государственных делах, а масса мелкого крестьянства и городского плебса была полностью отстранена от реальной политики. За время войн и кризисов появились латифундии – крупные земельные владения, позволяющие вести образ жизни, который впоследствии обозначен как «падение нравов» и, по мнению римских историков, послужил причиной заката Римской республики. С другой стороны, плебейская масса несоизмеримо возросла. Главнейшим показателем кризиса стало формирование военной диктатуры одного лица в Риме, которая стала постоянным институтом. Первый исторический этап диктатуры – диктатура Луция Корнелия Суллы (138–78 гг. до н.э.), лидера оптиматов. Для выхода из кризиса сенат передал ему пожизненное диктаторство и полную власть в отношении римских граждан. Вошли в практику расправы над гражданами и конфискация имущества без суда.