В конце IV в. именно Амвросий, епископ Миланский (Медиоланский), сказал: «Дворцы принадлежат императору, Церкви – священству». Он же отлучил от Церкви императора Феодосия, сняв отлучение только после исполнения императором покаяния. Веком позже папа Геласий I писал императору Анастасию: «Есть две вещи, августейший император, которыми в основном управляется мир, священная власть священства и королевская власть. Сами епископы, сознавая, что императорское достоинство было дано тебе соизволением Господа, повинуются твоим законам настолько, насколько это касается общественного порядка. С каким же рвением, спрашиваю я, должен ты повиноваться тем, кто назначен служить священным тайнам (т.е. в вопросах религии)?» Это и была исходная доктрина «двух мечей»: священство обслуживало святые тайны, но император писал законы, включая и церковные. У франков императоры и короли часто опирались на поддержку пап и признавали их верховенство (и вообще епископов) в вопросах веры. Идея церковной автономии имела глубокие корни и в авторитете Священного Писания. Однако фактически франкские императоры, а в X и XI вв. и германские императоры, французские и английские короли, а вместе с ними и прочие правители руководили епископами даже в вопросах религиозного учения, совершенно так же, как раньше византийские императоры. Более того, они облекали духовенство знаками их церковных должностей: франкские императоры и короли вручали епископам кольцо и пастырский посох, символы их епископского достоинства. Таким образом, и светский, и духовный меч оказались в одной руке. Обоснованием этому служило то, что императоры и короли были освященные, сакральные правители, «Христовы наместники». Епископов было много, папа римский был их примасом (первый среди равных), однако император был один, и король в каждом королевстве – один.

Епископ Рима в то время носил титул «наместник Святого Петра», и лишь к XII в. он получил титул «наместник Христа». Только тогда император вынужден был отказаться от этого титула. Как Христов заместитель, папа претендовал на оба меча, одним он действовал прямо, другим косвенно. Теперь светских правителей было много, а папа только один.

Первенство епископа Рима среди других епископов утвердилось еще в IV в., а возможно, и в III в., и его время от времени, хотя, конечно, не всегда, признавали другие крупнейшие епископы. Однако первенство могло означать много разных вещей. Пока Церковь на Западе оставалась преимущественно децентрализованной, под контролем местных правителей-мирян, папская власть неизбежно оказывалась слабой и тесно связанной с императорской властью, которая тоже была слабой. Вспыхивавшая время от времени борьба местных епископов и Церквей за освобождение от местных феодалов могла таким образом принимать форму апелляции к императорской власти или к папской курии, а то и к обоим. Конфликт очень редко поднимался до более высокого уровня. Яркий пример – великая подделка IX в., известная как Лжеисидоровы декреталии. Это было огромное собрание писем и постановлений, ложно приписанных папам и соборам, начиная с IV в. Эти декреталии были направлены против усилия епископа Реймского, пользовавшегося поддержкой императора. Тот факт, что для этой цели автору пришлось сочинять массу документов, кое-что говорит о природе епископской власти в Церкви тогда и раньше. На самом деле эти декреталии были составлены не в Риме. Партия папы использовала эти документы для оправдания совсем иных целей, чем те, которые преследовал оригинал.